– Как бы тебя, дура-тетка, не обидели! – решительно сказал мужичок, затаскивая Ирку в какой-то сомнительный парадняк и пугливо оглядываясь, как будто ожидал погони. – Что ты там про сережки говоришь, я не знаю, и куда они делись – понятия не имею. Может, твой мужик их где в другом месте загнал. А здесь, на Сенной, он совсем другую вещь торговал.
– Какую ж? – ахнула Ирка.
– Вот такую плоскую штуку, – мужичок развернул грязную ладонь и пригнул большой палец, демонстрируя размер товара. – Как бы не из золота и значки на ней.
– Чего ж это такое-то?! – оторопела Ирка.
– Не знаю. У мужика своего и спроси…
– Убили его! – от неожиданности выпалила Ирка и вполне настоящие слезы брызнули у нее из глаз. – Убили Федора! Не спросишь теперь!
– Ах ты, …. ! – мужичок отшатнулся и грязно выругался.
Ирка продолжала реветь. Мужичок между тем пришел в себя, пожевал губами и на что-то решился.
– Кончай воду лить, тетка, и слушай сюда! – зашептал он, снова схватив Ирку за рукав. – Дети-то у тебя есть?
– Есть, двое, – кивнула Ирка. – Мальчик и девочка.
– Так вот, лучше бы вам с детьми затихориться пока где-нибудь и не показываться. В деревню уехать или еще куда-нибудь, к родственникам.
– Это зачем же?! – от изумления слезы у Ирки мигом высохли.
– А затем! – мужичок наставительно поднял кривой палец и поводил им перед рассопливившимся от слез Иркиным носом. – Муж твой, даром, что алканавт беспамятный, а в какую-то порядочную дрянь ввязался. Через то и погиб. Купил евонную штуку Студент – старожил здешний. Я появился, он уж здесь, совсем мальчонкой, промышлял. Купил, так все, помню, плечами пожимал, говорил: уточнить надо. Как ты думаешь? С того раза Студента никто и не видал. Рассуди: живой ли он теперь, если у него сама эта штука на руках была, а твоего мужа за так, как муху, прихлопнули…
– Так, может, этот Студент и навел? – деловито предположила Ирка. К этому времени она уже немного опомнилась от неожиданности и включила мозги.
– Как бы не так! – усмехнулся мужичок. – Недели не прошло, как появились на рынке оч-чень серьезные люди, не чета нашей шантрапе. И всех, кто в деле, расспрашивали: и о муже твоем, Федоре, и о Студенте, и о штуке той… Ты сегодня-то голову всем ентими сережками заморочила, никто и не связал… А я сразу распознал! И вот что тебе скажу, тетка: лучше бы тебе пока сгинуть куда-нибудь. Никто ведь доподлинно не знает: в курсе ты мужниных дел, не в курсе…
– Да он мне никогда не говорил ничего! – вскрикнула Ирка.
– Да чего ты меня-то убеждаешь? – пожал плечами мужичок. – Я тебе, тетка, верю. Да только там другие люди. У них, как у зверя в лесу, никому веры нет. И как бы тебе здесь не сережек, жизни не лишиться. И детки у тебя… В общем, думай сама, тетка, а я теперь пошел… И уж будь добра, как бы ни решила, никому про то, что я тебе сейчас сказал, не рассказывай. Про ментовку я уж не говорю. Да и я, если что, отопрусь. Жаль мне тебя, но своя-то душа, сама знаешь, всегда ближе к телу…