Потом я опять достала из кошелька недавно использовавшуюся карточку и, так как была середина дня, позвонила по рабочему телефону. Назвалась секретарше и она меня сразу же любезно соединила с шефом.
– Вадим Викторович, здравствуйте, это Анжелика Андреевна вас беспокоит. Не могли бы вы ответить мне на один вопрос? – я допускала, что секретарша могла слушать наш разговор. Вадим, наверное, тоже это допускал, потому что быстро предложил:
– Анжелика Андреевна, мы могли бы встретиться в удобное для вас…
– Нет смысла отнимать ваше время. Всего один вопрос: зачем, по какому поводу вы встречались с Федором Кривцовым за несколько дней до его гибели?
Вадим молчал очень долго и глубоко. У меня даже возникла абсурдная мысль о том, что он куда-то ушел от телефона и вообще из своего кабинета, не положив трубки.
Когда он наконец ответил, голос его прозвучал глухо и устало.
– Анджа, я никогда не встречался с Федором Кривцовым. Вы сами что-то такое себе придумали и поставили это между нами, как предлог и повод, чтобы расстаться. Потому что на самом деле вы просто боитесь. Боитесь жить, боитесь чувствовать. Вы мне очень нравитесь, Анджа, уже много лет, но с этой вашей особенностью я, увы! – ничего не мог и не могу поделать.
Если он не думает о секретарше, то я уж и тем более могу о ней забыть – решила я.
– Все это звучит очень красиво и благородно, Вадим, но, мне кажется, вам следует знать, что вас вместе с Федором и вашу машину видел и запомнил приятель Федора… И не вздумайте его искать и пытаться заткнуть ему рот, он успел многим рассказать о своих наблюдениях, так что это не поможет… К тому же события развивались и дальше!
– Анджа, мне жаль! – с прежним выражением повторил Вадим. – Я не знаю, что за чепуху вы сейчас городите, но – мне жаль! Вас… да и себя тоже. Всего доброго.
Он положил трубку, а я сидела у телефона и смотрела на кнопки с черными цифрами. Если Вадим играет, то в нем умер гениальный артист.
Настроение у меня улучшилось. Ну почему Ленка считает, что Алина и Сережа не могли провернуть все это самостоятельно, а Вадима – просто аккуратно подставить? В конце концов, всегда и везде выясняется, что старшее поколение недооценивает молодежь…
* * *
– Никаких дел, пока вы, Анжеликочка, не выпьете моего чая с кексиком.
Израэль Наумович полагает, что так, как заваривает чай он, его не заваривает больше никто на свете.
«Евреи! Не жалейте заварки!» – цитирует по этому поводу Светка.
Я охотно верю в исключительные заварочные способности доброго старика, но, к сожалению, не могу их оценить. К заварке у меня всего одно требование: чтобы окрашивала кипяченую воду в желтый, не переходящий в коричневый (горько!) цвет. Тот же Израэль Наумович презрительно называет предпочитаемый мною напиток – «писи сиротки Хаси».