– Да нет пока, но все говорит за то, что вот-вот…
Мерседес приветственно вякнул, завидев хозяина.
Всю дорогу до моего дома Вадим был молчалив. Зайти выпить кофе отказался, неубедительно сославшись на головную боль. Мне казалось, что я угадала действительную причину его отказа. Она была смешной и неприличной.
В комнате я, отпихнув Флопси, надела тапки и увидела, что свинка сожрала половину помпона. От этого незначительного события меня разобрал почти истерический смех. Услышав, что я смеюсь, в дверь поскреблась Дашка, которая, должно быть, отслеживала мое возвращение из театра, но тактично не вылезала в коридор, дожидаясь, пока я разденусь, вымою руки, переоденусь и так далее.
– Анжелика Андреевна, можно? Вы «смехопанораму» смотрите, да? Мне тоже нравится…
– Входи, Даша. Я ничего не смотрю, просто так…
Дашка вошла и застыла на пороге, глядя на меня с нескрываемым торжеством. Ее обычная униженная заторможенность куда-то подевалась. Увеличившиеся как бы не в два раза глаза сияли прохладным бирюзовым огнем.
– Даша, что? – уже догадавшись, спросила я.
– У меня будет ребенок! – сказала Дашка.
– Я тебя поздравляю! – искренне ответила я, поискала еще каких-нибудь торжественных слов, не нашла и добавила. – Постарайся теперь не простужаться на рынке.
– Уж постараюсь! Не беспокойтесь!
– А как ты себя чувствуешь?
– Уж лучше и некуда! – рассмеялась Дашка и я впервые увидела, какие у нее ровные – один к одному – зубы.
Я видела, как Дашке хочется все обсудить, и хотя буквально валилась с ног, да и голова у меня была забиты совсем другими вещами, не решилась отправить ее восвояси. Беременных женщин нужно баловать, тогда ребенок родится здоровым и веселым. А кто будет баловать Дашку?
Некоторое время мы беседовали. Дашка, увлеченная своим новым состоянием, по-видимому, не замечала того, что я отвечаю ей практически на автопилоте.
– Ксения мне все обсказала, и вещички Пашины обещала отдать, прямо в коробке. Она их туда сложила, и теперь…
– Хорошо…
– В консультации так и сказали: хорошо, что у тебя таз широкий, рожать будет легко…
– Это да, это важно…
– Булки сказали есть поменьше, налегать на витамины. А как же я без пирогов…
– Это хорошо… То есть – раз надо, как-нибудь полгода обойдетесь… А Виктор Николаевич-то знает? – наконец сосредоточилась я.
– Не-а, – безмятежно ответила Дашка. – А зачем ему знать?
Впервые за все время я пожалела не Дашку, а Виктора Николаевича. Хорошо, если он так никогда и не поймет, что упустил в своей жизни. А если поймет?
* * *
Я бы хотела напоминать сама себе военного стратега – того самого, о котором говорила Светка Аркадию. И про свой мужской ум тоже себе напоминала. И про собственную «замороженность», и про жизнь на Земле королевы Мод. Но люди, их чувства и поступки, даже самым трезвым и холодным расчетам поддаются лишь до какого-то, вполне определенного предела. Дальше – нет. Дальше вступает в действие фактор неопределенности. Вроде бы тысячу раз все проверила и перепроверила. Но чувствовала себя все равно препаскудно – последней дурой.