– Так! – я щелкнула челюстью и минуты полторы молчала, приводя мысли в порядок. Алина в это время изображала тихий плач. Не плакала, а именно изображала, что плачет. Получалось у нее не очень хорошо, но мне она не мешала – и на том спасибо.
– И за что же он его, по-вашему, убил? – спросила я наконец. – Что может быть общего между слесарем-алкашом и владельцем охранного бизнеса?
– Не знаю, – всхлипнула Алина. – Может быть, тот про мужа, про его бизнес чего-нибудь узнал… такое…?
– Каким, интересно, образом… – начала я и тут же оборвала сама себя. – Чепуха! Так мы ни до чего не договоримся. И времени у меня больше нет. Сейчас я скажу вам, Алина, адрес медико-психологической консультации, где я работаю. Подъезжайте туда к шести. К этому времени подготовьте в голове все факты и все взаимосвязи, которые у вас есть. Можете их даже на бумажке записать. Потом мы ее, естественно, уничтожим («Что ты несешь?! – ханжески воскликнул внутренний голос. – Ты кем себя вообразила?!»). Для милиции, насколько я понимаю, факты слабоваты?
– Не зна-аю, – плачущим голосом произнесла Алина, напрашиваясь на психологическую поддержку.
– Слушайте адрес, – сказала я. Поддержки я ей не обещала. Но что-то другое, кажется, – уже. На черта мне все это надо?!
* * *
Утро началось с убийства.
С апреля по ноябрь по утрам в моей комнате появляется муха. Откуда она берется, я отчаялась понять. Дверь в коридор у меня закрыта всю ночь. Форточка по большей части – тоже. Чтобы не слышать грохотания транспорта на проспекте. Да и какие мухи на улице в апреле или ноябре!
Муха небольшая, но очень навязчивая. И одна. Каждое утро – одна. Как символ чего-то низменно-непостижимого. У нас в квартире потолки четыре метра, и общая площадь комнаты – двадцать восемь. Могла бы, кажется, разместиться, вовсе меня не беспокоя. Однако, утренняя муха жужжит именно вокруг моей кровати и противно садится на мое лицо и руки. Я вскакиваю и начинаю в голом безобразии за ней гоняться, размахивая припасенной с вечера газетой. В конце концов я ее убиваю и выбрасываю в форточку. В этом ежеутреннем убийстве есть что-то ритуальное. Привет от всех эпосов мира вместе взятых. Просыпаясь от омерзительных прикосновений мушиных лапок и хоботка, я думаю об этом, чтобы не стервенеть. Когда я выбрасываю в форточку изувеченный трупик, я чувствую себя победительницей. Секунд пять. Потом мне становится стыдно. Обычно именно в этот момент я впервые за день замечаю в зеркале свою опухшую со сна физиономию.
На следующее утро муха появляется снова. Наверное, они разводятся в клетке у морских свинок, несмотря на то, что я регулярно ее чищу.