Слышал, как лают собаки на улице, провожая домой припозднившихся гуляк; как играет где-то аккордеон, фальшивя (а вы что хотели в три часа ночи?); как горланят чьи-то гуси, потревоженные незнакомым гостем; как живет-дышит деревня, которую я больше не увижу.
– Открывай, супостат! Я для вас стараюсь, мне этот город на фиг не вперся!
– Не поеду. – Кого я обманываю?! Поеду, конечно, никуда не денусь! Просто мне хочется еще немного побыть с этим домом, который, может, и не самый лучший, но я не знал другого. Я родился здесь и пеленки пачкал здесь, потому что памперсы в деревне появились совсем недавно. Тут учился говорить, ходил в школу, воевал с Ольгой. Не так-то просто: взять и уехать, оставить-забыть прошлую жизнь. Ведь для меня – это все , что было.
Мне хотелось еще чуть-чуть побыть дома. Спокойно, не торопясь, не кидая в чемодан шмотки, которые родители все равно забракуют. («В этом только по коровнику шастать, а в Москве – за террориста примут!») А бабка не понимала. Она ломилась в дверь, делая невыносимыми последние минуты дома.
– Ну подожди ты немного!
– Некогда! На ночной поезд билеты дешевле, а за час до прибытия – вдвойне!
Ну что с ней сделаешь?!
– Иду! – В углу у двери валялась пара крошечных лаптей – игрушки, наверное, или сувенир. Я взял их с собой: в пыльной Москве будет отличная память о деревенском доме.
Бабка перехватила меня за шиворот и поволокла вниз:
– Бегом собираться! Много не бери, только самое необходимое!
Я сложил на столе школьные учебники. Придет библиотекарь и заберет. А документы нам директор почтой вышлет. Это вам не Москва, здесь школьной администрации нетрудно дойти до почтамта, чтобы переслать документы выбывшему ученику. Не так уж много учеников, и не так уж часто они выбывают. Что ж не послать документы хорошему человеку? Тетрадки, дневник, белье, джинсы – собрался.
Ольгуха, Мишка, бабушка, дядя Саша, который проснулся среди ночи и согласился отвезти нас на вокзал, – все ждали меня.
– Едем, что ли?
– Присядем на дорожку. – Все синхронно опустились на чемоданы, но бабуля тут же вскочила:
– Едем, братва!
Ох уж эти мне сериалы про бандитов!
Глава III
Сумасшедший город
Я понимаю, когда баба Нюра, торопясь по утрам в сельпо, рассекает на своем мотоцикле, не разбирая дорог и огородов. Я понимаю, когда она объезжает лужи старательнее, чем прохожих, – прохожие давно плюнули и не ругаются, а из лужи – и обрызгаться можно. Бабу Нюру можно понять: у нее внук вечно тащит в рот всякую гадость, и если не приехать в сельпо пораньше за активированным углем, то его тебе и не достанется. Все расхватают для домашней скотины, потому что у коров и кроликов тоже иногда болит живот. Баба Нюра и заводит мотоцикл с утра пораньше и летит, сшибая заборы, я ее понимаю.