Анна Михайловна распахнула дверь, включила свет и пригласила:
– Прошу!
Я вошла в помещение, похожее на надземный переход. Знаете, бывают такие сооружения над дорогой в форме пластиковой бутылки? Примерно так же выглядел и парник: длинные прозрачные стены и металлические спайки между ними.
Я обвела взглядом пустое пространство:
– А почему здесь ничего не растет?
– Землю не привезли, – ответила Анна Михайловна. – Я хочу посадить лимонное деревце, разные теплолюбивые цветы. Для них нужна хорошая земля. Пока ее не привезут, высаживать рассаду нет смысла.
Я почесала бровь. Прокол получился. Почему-то мне казалось, что Динка оставила для меня какой-то знак именно в этом парнике. А тут не то что знака, вообще ничего нет!
– Понятно, – сказала я упавшим голосом. – Скажите, а где девочки спали?
– В комнате Саши.
– Можно взглянуть?
Анна Михайловна выключила свет в парнике и пошла обратно по коридору. Я молча следовала за ней. Анна Михайловна открыла дверь комнаты, включила в ней свет и пригласила:
– Входите.
Я обвела взглядом небольшое уютное пространство. Две кровати стояли у противоположных стен, между ними находился большой оранжевый торшер. К окошку приткнулся старый письменный стол, завершали обстановку шкаф-купе и кресло-качалка с брошенным на нее пледом.
– Как хорошо, – невольно сказала я.
– Да, девочкам тоже нравилось. Обещали приехать летом, но все никак не соберутся.
Я вышла на середину комнаты, огляделась еще раз. Не так много мест, где можно что-то спрятать.
– Можно мне открыть шкаф? – спросила я.
– Пожалуйста! Сейчас там пусто, это шкаф Сашеньки.
Я отвела в сторону зеркальную дверцу. Действительно, пусто. Иголку спрятать негде. Я закрыла шкаф, обернулась, обшарила взглядом стены. Над одной кроватью висела репродукция картины Крамского «Незнакомка».
Я оглянулась на Анну Михайловну. Показала на кровать, спросила:
– Это Динкина?
– Да, – ответила она, не раздумывая. – Дина спала на этой кровати.
Я сбросила туфли. Забралась на стеганое покрывало, осторожно сняла картину с гвоздя. Перевернула, осмотрела задник тяжелой деревянной рамы. И даже не удивилась, увидев какие-то бумаги, спрятанные между деревом и холстом. Я вытащила плотную пачку, повесила картину обратно и слезла с кровати. Анна Михайловна следила за мной с изумлением и испугом.
– Извините, – сказала я ей. Влезла в босоножки, как во сне двинулась к входной двери. Взялась за ручку, повернулась к хозяйке, повторила: – Извините.
Анна Михайловна не ответила. Я открыла дверь и вышла из уютного домика в форме буквы «Т». Постояла на крыльце, подумала, сунула стопку бумажных листов за отворот бюстгальтера. Так будет надежнее. Я поправила на плече сумочку и зашагала к станции. Бумаги, спрятанные на груди, жгли мне кожу, как угли.