Скелет, от понимания которого уже начал ускользать смысл сказанного, положил отяжелевшую голову на столик, аккуратно поместив ее в центре тарелки с бутербродами и тихонечко засопел.
– Ну, не знаю, – развел руками толстяк, – мне кажется, что популярность всего этого прошла. Народ переболел и приобрел стойкий иммунитет.
– А вот мы с вами это и проверим, – отозвался Олег. – Начнем прямо с завтрашнего дня, а сейчас спать. Жорик вон уже отбился. Давайте перетащим его на диван, а вы спать будете в соседней комнате. Ночевать, как я понимаю, вам негде?
– Ну почему же… – обиделся Антон Антонович. – Сейчас тепло, мы в парке ночуем, в домике летней эстрады. У меня там сторож знакомый.
– Может, вас домой тогда отвезти? – уточнил Олег, направляясь к двери.
Толстый перебил Олега:
– Да нет, лучше мы тут. У Скелета бессонница, если сейчас разбудим, он не заснет.
Олег глянул на спящего в позе эмбриона тощего Скелета и вышел из комнаты.
Перед сном, принимая душ и разглядывая свою физиономию в зеркале, Олег разговаривал вслух сам с собой:
– Ну, что, Иван Иванович, съели? А, фиг вам! Парамонов еще выплывет, вы еще сами ко мне извиняться прибежите!
* * *
Утро в квартире пятьдесят началось с небольшого скандальчика. Проснувшись первым, совершенно не помнившим вчерашних событий, Скелет искал свою кепку.
– Где моя вещь?! – возмущенно кричал Жорик, отодвигая кресла, диван. – Где моя кепка?
На крик из своих комнат выскочили Олег и Толстый.
– У тебя совесть есть? – прикрикнул Парамонов на разбушевавшегося гостя, – так орать в семь часов утра! Нормальные люди спят, а ты орешь, как резанный.
– Ты кто? – уставившись на рослого молодого парня в трусах, удивленно спросил Скелет. – Пошел вон! – добавил он.
Нужно уточнить, что реакцией скелетового организмуса на алкоголь была временная потеря памяти и дезориентация в пространстве. Набравшись, Скелет никогда не буянил, он вырубался и, проснувшись наутро, был твердо уверен, что находится у себя дома. Поэтому, не найдя своей любимой кепки и обнаружив посторонних в своем доме, хотя своего дома у Жорика не было лет пятнадцать, недоумевал. Толстый прекрасно изучил своего друга и старался в меру своих сил уберечь друга от алкоголя. Но вчера, неожиданность предложения, перспективы дальнейшей жизни, так выбили Толстого из колеи, что он потерял контроль над ситуаций. Набравшись сам, он позволил набраться товарищу.
Парамонов не знал таких особенностей Скелета. Его внутренне «я» возмутилось такому хамству, его левая рука, на полном автомате, поднялась, сжалась в кулак и, словно снаряд из пращи, отправилась точно в лоб нахалу. Скелет взмахнул своими тоненькими ручками и без звука упал на пол в прихожей.