Владимир Геннадьевич, воспоминания о бурной молодости, сыграли здесь не последнюю роль, разозлился:
– Где эти жабы? Какая сволочь тебя обидела? Да я ему пасть порву, я ему нос отгрызу, я ему…
Вована поддержали собравшиеся, предводимые «Монро», они двинулись к столику парней, охраняющих Скелета и Толстого.
Толпа подвыпивших гостей на ребят никакого впечатления не произвела, они-то все еще думали, что снимается кино. Через минуту они уже так не думали, у них просто не осталось на это времени. Драка началась. Ребята как могли отбивали удары, но с каждой секундой приближался неутешительный финал. Драка перекинулась на соседние столики, в нее уже были вовлечены совершенно непричастные люди.
В довершении ко всему, за одним из удаленных от драки столиков, неудачно открыли бутылку шампанского. Пробка со звуком похожим на пистолетный выстрел вылетела из бутылки, перелетела через весь зал и попала в лоб самому Капусткину.
В суматохе, неразберихе и алкогольных парах этот выстрел был принят за пистолетный. Капусткин от неожиданности грохнулся в обморок, а кто-то из рядом дерущихся истошно завопил:
– Вована завалили, суки.
Этот крик был подхвачен истеричным женским воплем:
– Человека убили! Помогите, скорую.
Драка из вялотекущей превратилась в настоящую бойню, так как теперь дрались из принципиальных соображений: отомстить за настоящего пацана, за дружбана!
Находящегося в глубоком обмороке господина Капусткина утащили с поля боя и доставили в ближайшую больницу.
Скелет и Толстый ползком на четвереньках покинули помещение. Они столкнулись в дверях, с заходящим в зал Парамоновым.
– Что случилось? – поинтересовался Олег, разглядывая пыхтящего Толстого, стоящего на четвереньках. – Что-нибудь потеряли?
– Свои мозги! Когда связались с вами, – вспылил толстяк, поднимаясь с полу. – Мы с вами так не договаривались, – произнес он, указывая рукой на происходящее в зале. – Ваши с позволения сказать «охранники» заварили всю эту кашу и кажется кого-то убили.
Скелет, все еще сидевший на полу, внимания на Олега и Антона Антоновича не обращал, он доедал поджаренную куриную ножку, предусмотрительно завернутую в салфетку и уложенную в карман пиджака. На кармане осталось жирное пятно, но на потрясающий вкус курицы это не повлияло.
– Георгий Валентинович, вы хотя бы минуту можете не есть? – раздраженно спросил Олег.
– А вы мне не мешаете, говорите, говорите, я все слышу. У меня только рот занят, а не уши, – буркнул Скелет, доставая из другого кармана чудесно пахнущую с хрустящей корочкой булочку.
– Идите в номер, – прошипел Парамонов, сдерживаясь, чтобы не сказать какую-нибудь гадость.