- Не шевелись! - донесся сверху знакомый голос.
Зарывшись подбородком в пыль, я лежал, роняя пот на сухую землю. Во рту появился кисловатый привкус, я умирал от жажды. Откашлявшись, я крикнул:
- Фон Шелленберг!
Молчание.
- Фон Шелленберг! Или как прикажешь тебя называть?
- Сгодится и так, - спокойно отозвался он.
Я испытал облегчение, услышав его голос. Значит, он не карабкается вниз, чтобы подстрелить меня.
- Мюллер мертв, - сообщил я ему.
Молчание.
- Янос схвачен полицией.
Снова долгая пауза, потом до меня донесся его смех, отчего мне стало ох как тошно. Ну, конечно же, он знал, что про Яноса - это вранье. Больше мне сказать было нечего.
Прошло несколько минут, и фон Шелленберг спросил:
- Может, еще чего расскажешь?
- Увы!..
- Давай поговорим, - предложил он. - Время быстрее пойдет, и ждать не так скучно. Но никаких иллюзий - я все равно тебя прикончу!
У меня и не было иллюзий на этот счет.
Облако пыли тем временем приблизилось вплотную, и оно одно рождало во мне надежду. Если фон Шелленберг не ухлопает меня раньше времени, то я смогу хотя бы предупредить их об опасности, дав несколько выстрелов.
- Фон Шелленберг! - заорал я.
- Да?
- Ты когда-нибудь убивал черномазого?
- Я не разглядываю тех, кого приканчиваю, - не раздумывая отозвался он.
Выходит, фон Шелленберг отличается от Яноса и Мюллера.
- Смотрю я только на наличные! - добавил он.
Этот тип, пожалуй, покрепче орешек, чем его напарники.
- Ты хоть умеешь стрелять из своей пушки? - спросил он с издевкой.
- Бросай оружие и выходи сдаваться, - крикнул я ему.
- Неужто ты такой снайпер?
Я явственно представил себе его ухмылку.
- Как это ты сказал на прошлой неделе? Кения - жалкая третьесортная страна. Бандиты международного пошиба заглядывают к нам редко, не на ком набить руку...
В ответ раздались два выстрела, пули щелкнули о скалу над моей головой, снова посыпалась гранитная крошка. Я его рассердил, задел профессиональную гордость.
- Кто ты, фон Шелленберг? - спросил я, чтобы уточнить по голосу, где он.
- Завтра прочтешь в газетах, если в аду их получают.
Он оставался на прежнем месте.
- Зачем ты занимаешься таким грязным делом?
- А зачем люди работают?
- Ради денег?
- Ты умнеешь на глазах, - похвалил он меня, - хотя я до сих пор не возьму в толк, для чего ты ушел из полиции. У нас на Западе такому болвану ни за что не разрешили бы заниматься частной практикой. Какой из тебя детектив!
Он принялся надо мной глумиться, мстя за насмешку. Оно и понятно, тщеславие в большей или меньшей степени присуще всем.