Вылезшими из орбит глазами я наблюдал за тем, как бледнолицая марионетка теряла человеческий облик. Потом бездыханное тело сорвалось со скалы и стало падать прямо на меня. Я зажмурился, ожидая столкновения, но его не произошло. Я ощутил порыв воздуха и несколько секунд спустя услышал всплеск воды у себя за спиной.
Оттуда же донеслись возбужденные голоса, хлопанье дверок. Я попытался обернуться, но рухнул как подкошенный. Взревели моторы, и вскоре их гул отдалился и затих. Они бежали, бросились наутек, подумал я. Они-то целы-целехоньки, а я отдаю богу душу - один, на холодном, пустынном склоне.
Я закрыл глаза. Нет смысла заставлять себя подниматься. Прежде чем я потерял сознание, нелепая мысль пришла мне в голову фон Шелленберг остался мне должен две тысячи марок. И еще я так и не успел выяснить, в какой отрасли промышленности он подвизался...
18
Я был уверен, что мне снится счастливый, радостный сон. Я парил на ковре, подгоняемом теплым воздухом, купался в прозрачном пруду с подогретой водой. Голове было жарко, я весь покрылся потом. Я зажмурился, потом снова открыл глаза, но видение не исчезло. Асия по-прежнему сидела у изголовья, держа мою руку в своей и грустно улыбаясь.
Голос у меня был грубый и хриплый, когда я попробовал заговорить. Хотел извиниться за то, что уснул при ней, но так и не удалось выдавить из себя ни слова.
- Здравствуй! - Она сжала мою ладонь.
Я хотел подняться, обнять ее, но нас точно разделяли многие мили, я мучился от своей немоты.
- Давно ты здесь? - наконец обретя голос, спросил я.
- Полчаса, - ответила она, снова пожимая мне руку.
- Долго я спал?
Она открыла рот, чтобы ответить, но передумала и только кивнула. В ее огромных глазах заблестели слезы.
- Да, ты долго спал. Очень долго.
Меня снова клонило в сон. Комната сверкала чистотой, стены были покрашены в белый и зеленый цвет, пахло больницей. За окном на аккуратно подстриженных лужайках искрился солнечный свет. Я попытался подтянуться и сесть на кровати. Грудная клетка была туго стянута бинтами, с боков подоткнуты подушки. Голова теперь прояснилась, но в памяти оставались пробелы, точно слепящие вспышки магния...
- А все-таки? - спросил я у девушки.
- Пять дней, - ответила она.
Ничего себе, подумал я. Черт возьми, но как я сюда попал?
- Где же это я?
- В столичном госпитале, - сказала Асия, утирая слезы.
Я хотел сказать, чтобы она не плакала, но в груди была зияющая дыра, в ней канули все слова. Первое, что я мог припомнить, был склон горы холодный, пустынный, черный. Каменистый, в трещинах, абсолютно безжизненный. Сверху на меня катится труп, я тону в золотом потоке полуденных солнечных лучей, а потом полная темень, беспросветный мрак, длившийся пять дней и ночей!