Сравнить хотя бы первые строки «Сумхи»: "У нас на улице Зхария жила девочка по имени Эсти. Я любил ее".
И "Песни песней": "Имя ее сокращенное: Эстер-Либа, Либузя, Бузя. С нею вместе я рос… И мы любили друг друга".
Проходят поколения — и вновь повесть о детской любви еврейских мальчика и девочки. Но… С первых слов "Песни песней" ощущается безысходность, и светлое начало повести готовит нас к печальному концу, который не зависит от любящих, ибо не властны они над судьбой своей. История же любви Сумхи и Эсти определяется только поведением и чувствами самих детей, а потому — в ней возможно все: и радость, и печаль…
А в советской детской литературе существует целый пласт, посвященный первой любви.
Но ни прекрасный рассказ Ильи Зверева "Второе апреля", ни ставшая классической повесть Рувима Фраермана "Дикая собака Динго", ни какое-либо другое произведение о первой любви сравнению с книгой Амоса Оза не подлежит, ибо «Сумхи» — это повесть о любви не просто к девочке, а к еврейской девочке, не просто мальчишки, а маленького иерусалимца, тогда как у героев большинства советских произведений о детской любви изолированность от национальных корней и национальных проблем возведена в абсолют.
"Сумхи" — детская книга и книга о детстве «взрослого» писателя Амоса Оза. «Сумхи» — это его возвращение в иерусалимское детство.
Есть истины, всем ведомые.
Истина первая: дети всего мира похожи друг на друга.
И потому, как многие мальчишки в разные времена и в разных странах, Сумхи, влюбившись в девочку, начинает дергать ее за косы.
Всегда любили мальчишки и девчонки меняться: и Сумхи меняет велосипед на игрушечную железную дорогу, железную дорогу — на собаку; а в конце концов оказывается с маленькой точилкой, которая может быть "танком в сражениях пуговиц" и которая становится — подарком для любимой.
Во всем мире мечтают дети (и не только дети) о далеких, иногда выдуманных странах. Дети убегают в свою страну — Швамбранию Льва Кассиля, Страну Дураков Карло Коллоди, Страну Оз Франка Баума. И Сумхи, как и мальчишки России, Италии или Америки, хочет убежать далеко-далеко, в землю Убанги-Шари, "через саванну и непроходимые леса, куда еще не ступала нога белого человека".
Истина вторая: дети всего мира не похожи друг на друга.
Сумхи — израильский мальчик. Он — иерусалимец.
И потому он придумывает для Эсти прозвище «Клементайн» — нельзя сильнее обидеть еврейскую девочку из подмандатной Палестины, чем назвав ее английским именем.
А приятеля и одновременно недруга Сумхи зовут Бар-Кохба Соколовский; в странном этом сочетании — эпоха, эпоха энтузиастов из Польши и России, приезжавших в Эрец-Исраэль, где становились Иоцмахи — Цемахами, а Янеки — Бар-Кохбами.