Магус задумался на минуту. Потом поднял шар, тщательно обернул тканью, положил в седельную сумку, легко и свободно вскочил в седло. Времени на размышления не оставалось – пришла пора действовать.
Когда стрелок из охранного десятка передал Дайгалу, что у ворот вновь объявился милосердно отпущенный «денунциант», альвис, уже исчерпавший за три последних дня способность удивляться, только кивнул. Людвига провели внутрь, но не в дом – без церемоний втолкнули в караульное помещение. Дайгал сам спустился вниз по крутой лестнице. Все это время у горла незваного гостя держали острое лезвие – виной тому был запоздало разнесшийся слух о сверхъестественных способностях Фирхофа. Альвис не показался Людвигу разгневанным, скорее усталым и озабоченным.
– Что тебе нужно, ищейка? Смерти хочешь?
– Помощи.
– Ты пришел не туда.
– Больше некуда.
– Я знаю, что каждое твое слово ложь, а то, что не ложь, все равно обман. Ну ладно, выкладывай.
Дайгал, как ни странно, почти не удивился, выслушав подробный рассказ инквизитора. Он лишь нахмурился и кивнул.
– Этого можно было ожидать. Бароны охотно продают души дьяволу. Чего ты хочешь от меня, предатель?
Людвиг объяснил.
– Пустить в ход Сферу? Ты свихнулся, доблестный. Во-первых, я не колдун. Во-вторых, я тебе не доверяю. В третьих, а какое мне дело до Империи?
Людвиг почувствовал, как гулко застучало его сердце. От того, что будет сейчас сказано, зависит все. Он слишком много спорил в последние дни, слишком много доводов и слов о целесообразности, упавших мертвыми листьями на вчерашние, ныне уже бессмысленные планы. И он заговорил – не о долге и благе Империи – о задыхающемся в дыму Оводце, пылающих яблонях, о мертвой девочке, которую он, маг, вынес из огня, бросив в грязь волшебную книгу. Дайгал слушал. При упоминании об убитом ребенке у него остановился взгляд, но это длилось не более мгновения. Людвиг рассказал о своем страхе и сомнениях, о запрете Императора, который решился нарушить. Дайгал молчал. Тогда Людвиг сознался в том, что было его собственным, тайным, спрятанным в сокровенной глубине души ужасом. Использование запретной магии навсегда, бесповоротно отнимет у белого мага Фирхофа волшебный дар. Дайгал пожал плечами.
– Это все? Я знаю, ты остер на язык. Ты надеешься убедить меня этим?
– А чего хочешь ты? Получить возмещение прошлых обид?
– Не кощунствуй, «небесная собака». Ты называешь обидой смерть тысяч людей, среди которых были невинные, были просто мои друзья.
– Я не убивал их. Мне не по силам вернуть их. Я могу только просить прощения за то, что совершили другие. Хочешь, чтобы я встал перед тобой, альвисом, на колени? Я встану, если это поможет…