Оказалось: в углу широкого мягкого кожаного дивана. Калачиком. Уснула, не раздеваясь. Только кто-то подушку ей под голову положил и укрыл шерстяным одеялом. Стол убран. Холованова нет. Выглянула из-за занавески в окно. Лес сосновый. Колючая проволока. Люди в форме. Собаки. Светло. Часов шесть утра. Что-то крикнул старший охранник машинисту. И тронулся поезд медленно. Два охранники с винтовками свели вместе створки решетчатых ворот. И пошел поезд, набирая скорость. И снова по сторонам – дачи за зелеными заборами, рощицы березовые, речка в камышовых берегах и огромный монастырь белокаменный с башнями, с зелеными крышами. Скрипнули тормоза. Приехали.
Выглянула Настя в коридор. Из соседнего купе Холованов улыбается:
– Выспалась? Пора на работу, товарищ принцесса.
16
Едешь Подмосковьем – в каждой деревне церквушка. Разбитая, разграбленная, брошенная, а все одно прекрасная. Едешь рощами березовыми, едешь полями, и вдруг – стена монастырская. Как маленький кремль. Мощный собор посредине. Стены вокруг, на изломах стен башни с крышами шатровыми. Бойницы узкие, камень гулкий, стены метра по три толщиной. Ворота кованые. Вот именно такой монастырь им и встретился на пути. Озеро, как море, дубовые рощи. На берегу – монастырь белокаменный. Одинокая станция под самой стеной. Ремонтный поезд у перрона. И ни души вокруг.
В стене несокрушимой, из многотонных гранитных валунов сложенной, – ниша сводчатая и дверь тяжелая. У двери – часовой. Не просто часовой, а образцовый. Точно такой, как на ордене Красной звезды. Стукнул часовой прикладом по граниту дорожки, Холованова и Настю приветствуя, и открылась дверь в стене. Думала Настя, документы два часа проверять будут. Но, видно, Холованову везде вход без проверки документов.
1
Ступила Настя на каменные плиты двора и поняла: это не просто монастырь, это женский монастырь. Точнее – девичий.
Только девчонки не в черных одеждах, а в юбках узких коротких, в кожаных куртках, как комиссарши Гражданской войны. С пистолетами. Много девчонок. Смеются. На Холованова посматривают. Самые обычные наши советские комсомолочки. И взгляды – самые обычные, открытые советские взгляды. Мужчина женщине – друг, товарищ и брат. И женщина мужчине – товарищ, друг и сестра. Вот и улыбаются комсомолочки Холованову дружескими улыбками. И смотрят комсомолочки на Холованова товарищескими взглядами. Может быть, взгляды чуть дольше товарищеских. На самую малость дольше. Так что и не заметно даже, что они дольше.
Есть еще форма одежды в монастыре: зеленый комбинезон, высокие ботинки на толстых мягких подошвах, шлем парашютный. Мимо Насти и Холованова, задыхаясь, шуршит взвод толстыми подошвами.