– Итак, мисс Хантер, – снова наклонился он вперед, – кажется, мы наконец подошли к сути дела. У нас остается только одна серьезная проблема: вы. И ваш приятель-фотограф. Вот я и думаю: как же мне решать эту проблему?
В комнате стало пугающе тихо. Они смотрели друг другу в глаза. Джини все еще находила в себе силы выдержать взгляд этих глаз.
– Позвольте мне изложить свои условия, – сказал С. С. Хоторн. – Во-первых, зарубите себе на носу, что отныне вы ни при каких обстоятельствах не напечатаете ни слова обо всем этом ни в одной из британских газет. У меня много влиятельных друзей. Макмаллен уже совершил убийство, и у меня есть неопровержимые свидетельства, что он намеревался убить и моего сына. Макмаллен – офицер британской армии, за плечами которого довольно любопытная и впечатляющая военная карьера. И когда такой человек покушается на жизнь американского посла, – он опять улыбался, – это очень нервирует англичан. Оч-чень. Только задумайте опубликовать здесь хоть слово против моего сына, и вы вместе с вашей газетой тут же столкнетесь с судебным запретом, прежде чем успеете хоть пальцем шевельнуть. Это дело – из разряда проблем национальной безопасности, так что здесь я спокоен, зная, что вы связаны по рукам и ногам.
Выждав несколько секунд, чтобы увидеть, какое впечатление произвели его слова, он с мрачной улыбкой продолжил:
– Не подумайте, что подобная ситуация радует меня. Я люблю доводить дело до конца, а вы можете попытаться растрезвонить о наших делах не только здесь и продать ваш материал за рубежом. Поэтому, мисс Хантер, выслушайте меня очень внимательно. Вы хорошо меня слышите? Если такая попытка с вашей стороны будет иметь место, я быстро узнаю об этом. Тогда я не трону вас – во всяком случае, не сразу. Сперва я доведу до конца работу, начатую позавчера ночью с вашим французским дружком. В пятницу мой водитель проехал ровно в пятнадцати сантиметрах от него. Его оставили в живых, потому что мой сын связывает с ним определенные планы. В соответствии с этими планами он должен дожить до сегодняшнего дня, до воскресенья.
Джини побелела как полотно. Поднявшись со стула, она взволнованно заговорила. Усталым жестом Хоторн остановил ее.
– Послушайте, мисс Хантер, мистер Ламартин никогда не был объектом моего первоочередного внимания. Я знал, что он никогда не получит фотографий, за которыми охотится. Даже ему не под силу запечатлеть на пленке свидания с блондинками, которых никогда не было. Гораздо больше меня тревожили вы, поскольку именно вы, – естественно, при любезном содействии мистера Ламартина – имели возможность откопать некоторые свидетельства, способные повредить моему сыну. А тут как раз, к несчастью для вас, Джон сам весьма неосмотрительно дал вам в руки подобные свидетельства. Однако, – выдержал он паузу, в который раз недобро сверкнув глазами, – мой сын добился для вас отсрочки казни. И вот теперь вам следует уяснить раз и навсегда, что я сделаю, если вы, не дай Бог, снова доставите мне какие-нибудь хлопоты. Пусть даже самые пустяковые. Первой умрет дочь мистера Ламартина – Марианна. Вы уж, будьте так добры, скажите ему об этом. Вторым будет сам мистер Ламартин. А уж после него той же дорогой последуете вы. Вам все понятно? Будьте уверены, я устрою так, чтобы он нашел свою кончину при очень неприятных обстоятельствах, и дам вам достаточно времени осознать вашу собственную ответственность за его гибель. А потом я позабочусь о вас. – Улыбка старика получилась кривой. – Знаете, мисс Хантер, вы очень понравились Фрэнку Ромеро. А уж он-то всегда проявляет изобретательность с теми, кого любит. Его взгляд стал еще более хищным.