Многие из только что освобожденных рабов намеревались отправиться в Африку, чтобы вернуться к семьям или основать колонии в родной стране, о которой едва знали. Но не меньшее их количество было крепко привязано к Новому Альбиону. Эти люди собирались превратить свою былую тюрьму в родной дом. К счастью, лорд-протектор Монтичелло уже много лет как не пользовался трудом черных рабов, а брал негров в качестве вольнонаемных работников, так что протесты плантаторов отметались изначально.
— И эти лягушатники черномазые мутят воду прям дальше некуда, — продолжал собеседник, — все так и норовят слинять за Фридом-ривер в Вирджинию или Трансильванию. Они там с голоду околевать будут, но хотят околеть свободными. Я слышал, что французский губернатор на неделе их по тысяче вешает.
— Если так, кто на полях-то работать будет? Кто их будет поставлять в Каролину, до тебя доходит? Кури, пока можешь, дружок, скоро табачок покажется тебе чересчур дорогим, — ответил другой.
При этих словах все расхохотались, и разговор вернулся к разорительным пошлинам, которые недавно ввели в порту Нового Орлеана. Собеседники не особенно жалели о потерянном добре фермеров и охотников, поскольку если Новый Орлеан будет закрыт для английских кораблей, то атлантические порты вроде Балтимора сразу начнут процветать. Осознав, что больше ничего интересного тут не услышит, Уэссекс вышел из таверны.
В «Королевском Монмуте» разговоры больше велись о войне с Францией, поскольку недавно тут побывал сержант, набиравший рекрутов для пополнения полков вроде Королевского Американского. Уэссекс наслушался жалоб на банды вербовщиков, которые охотятся у доков на простофиль, сетований на необходимость отправлять молодежь в Англию, когда надо собственные границы защищать от испанцев и французов и даже от недружелюбных индейских племен, подкупленных врагами. Военные новости были либо старыми, либо недостоверными, и Уэссекс отправился дальше.
В «Делаверском копье» клиентов мало занимали великие дела. Уэссекс выпил пинту неплохого пива и послушал о таинственных огнях в порту, о поветрии мелких краж в пригородах — поскольку железо и серебро не трогали, местные винили в этом домовых, — и еще все хором ругали туземцев за то, что те не желают связывать свои Силы с землей, как англичане.
— Я лучше впущу в дом какого-нибудь подлеца, чем туземку. Еще неизвестно, какая чертовщина перейдет с ней вместе через освященный порог, — сварливо заявила какая-то толстая баба.
— Ну, меня беспокоит не то, что через порог заходит, а то, что на дороге можно встретить, — откликнулся кто-то.