Драка затянулась надолго, как всегда бывает с такими стычками — почти на две минуты, — но исход ее был предрешен. Уэссекс намеревался убить обоих, если не будет другого выхода. А после первых двух ударов понял, что они не собираются его ранить — хотят только обездвижить. Он вырвал ружье у того, кто был впереди, и, орудуя им как дубинкой, свалил стрелка, в то время как второй убийца пытался его душить. Несмотря на хрупкое сложение, герцог Уэссекский был невероятно силен. Он шмякнул второго нападавшего головой о кирпичную стену, вывернулся и подсек его под колени.
— Кто тебя послал? — рявкнул он, склонившись над убийцей и держа его за глотку. Одет тот был как местный фермер. Явно альбионец или умело прикидывается таковым.
— Вас хотят вернуть домой, — задыхаясь, проговорил поверженный. Он сильно пострадал в драке — у него была рассечена губа, а вокруг глаза расплывался черный синяк.
Уэссекс безжалостно обыскал свою жертву, не ослабляя хватки, чтобы тот не вздумал дергаться. Он нашел то, что и ожидал, — деньги, документы на имя Томаса Рена и жетон с серебряной башней на кроваво-красном фоне — знак «Белой Башни».
— Тебя послал Мисберн?
— Нет! — У Рена от страха глаза на лоб полезли. — Нас послал лорд Кью… о Господи, неужто вы убили Барни? Это мой брат, и мамаша мне всыплет, если узнает, что я повел его на дело и не уберег!
Уэссекс поднялся, испытывая одновременно отвращение и желание расхохотаться. Лорд Кью, сын сэра Джона Адамса, был главой бостонского центра и де-факто руководил деятельностью «Белой Башни» в Новом Альбионе. Рен и его братец Барни оказались полевыми агентами низшего ранга, стрелочниками, от которых так сильно зависела успешная работа вершителей высокой политики. Парню не могло быть больше двадцати двух лет, и Уэссекс вдруг ощутил себя тысячелетним старцем.
— А теперь слушай меня, малыш Томас. Забирай своего братца, и валите отсюда оба. Передайте лорду Кью, чтобы занимался своими делами. Скажите, что следующему человеку, которого он пошлет по мою душу, может не так повезти, как вам двоим. Объясните ему, что, если меня слишком разозлить, я могу начать убивать. Скажешь ему, что понятия не имеешь о том, что я делаю в Балтиморе, но что уверен — я не хочу, чтобы мне мешали. И еще скажи, что я не собираюсь отказываться от своего имущества и, стало быть, вернусь в Лондон, когда мне будет нужно. Понял?
— Д-да, милорд. Да, я понял! — парень был так бледен, что даже веснушки на его лице стали яркими, как солнечные пятна, а вся бравада растаяла как прошлогодний снег.