— Если учесть, какой сюрприз преподнес нам де Шарантон, мы просто должны вернуть ему долг, — кивнул герцог. — Знаешь, а ведь он мог отдать приказ перерезать всех священников.
— Не думаю, что он осмелится на это прежде, чем окончательно захлопнет ловушку, — ответил Костюшко. — Думаю, он держит свои жертвы в подвале монастыря капуцинов. Если все пойдет так, как я надеюсь, я смогу их освободить и с их помощью подниму население против де Шарантона.
— Если все пойдет как надо, — отозвался Уэссекс. Ему не надо было больше ничего говорить. Положение в Новом Орлеане было слишком неустойчивым для того, чтобы строить какие бы то ни было планы. — По крайней мере, у нас есть два дня — сегодня и завтра. Он сожжет Корде завтра вечером, затем ночью исполнит свой ритуал, каким бы он ни был. Если, конечно, доживет.
— Будем надеяться, что нет, — ответил Костюшко.
Они добрались до Нового Орлеана после полудня, сделав большой крюк, чтобы въехать в город с северо-запада. Их путь лежал в пустой дом, в котором их гостеприимный хозяин часто хранил товары для городских купцов. Там они могли оставить лошадей и узнать свежие новости, поскольку Бастионная улица, как следовало из ее названия, была самой северной окраиной города.
Но когда Уэссекс спешился и постучал в дверь убежища Лафитта, никто не ответил.
— Странно, — сказал он и посмотрел на Костюшко, который был озадачен точно так же.
— Может, от солдат прячутся?
— Наверное, — согласился Уэссекс и повел коня на задний двор. Там они обнаружили конюшню с лошадьми и каретами, курицу с несколькими цыплятами — и все. Они попытались залезть в дом — кухонная дверь не была заперта — и увидели, что дом пуст. В столовой явно только что обедали,[77] на тарелках лежала недоеденная пища. Уэссекс потрогал стенку супницы, стоявшей на буфете.
— Еще теплая, — сказал он.
— Может, их забрали солдаты? — спросил Костюшко.
— Но почему? — удивился Уэссекс. — Думаю, поздновато мне сожалеть о том, что я предпочел классическое образование в университете искусству магии.
Жизнь шпиона всегда непредсказуема, но сейчас ставки были слишком высоки, хотя он привык ставить на карту жизнь. На сей раз он не мог утешаться тем, что, если погибнет, его место на шахматной доске Ночи займет другой агент. Если он проиграет здесь, то потери будут невосполнимы. На сей раз он, герцог Уэссекс, один стоял между Цивилизацией и Долгой Ночью невообразимого варварства.
Костюшко пожал плечами.
— Если де Шарантон спятил, то он все равно может не следовать известной магической системе. Но если армия хватает людей по приказу де Шарантона, это означает, что армия пока поддерживает его, а это плохо.