Я человек не шибко суеверный, но когда первый раз подошел к этому месту, у меня почему-то поджилки затряслись. Это не был страх; скорее, беспокойство, не поддающееся анализу и логике внутренне напряжение, вызывающее мрачные мысли.
Больше ходить туда я не решался. Терпеть не могу подобных экспериментов. Излишнее любопытство я всегда считал пороком…
Впервые за свои лесные скитания я не стал разжигать большой костер, а обошелся маленьким – лишь бы вскипятить воду для чая. В качестве горючего материала я использовал очень сухие ветки, которые давали много тепла и мало дыма.
Я пил чай и зло посмеивался над самим собой. До чего дошло – даже в лесной глухомани ты, братец, празднуешь труса. Кто заявится в эти места, кому ты нужен? Нет, право смешно…
Однако, мое второе "я" не очень праздновало этот сарказм. Оно молча сносило оскорбления и держало ушки на макушке. Тревога, было исчезнувшая, когда я ужинал, снова восстала из пепла предусмотрительно потушенного костра и начала царапать сердце крохотными коготками.
Ночь была лунной. Я лежал на охапке сена, служившей мне постелью, и никак не мог уснуть. Мне чудилось, что лес полнился таинственными шорохами, которые таили угрозу.
Это меня неприятно удивляло – со мной такое случилось впервые. Раньше я спал в лесу как убитый. Мне нравился кристально чистый лесной воздух и густой, напоенный запахами разнотравья, сенной дух, действующий на организм словно сильное снотворное.
Но сегодня все было не так. Лес казался чужим, опасным, а в воздухе пахло болотной тиной и еще чем-то, напоминающим вонь тлеющей самокрутки, которую набили заплесневевшей махоркой. Похоже, древние идолы балуются по ночам табачком, подумал я невесело ухмыльнувшись.
Напрасно я смеялся. Не нужно было мне трогать тени давно забытых предков. Даже в мыслях. Потому что едва я такое подумал, как где-то неподалеку раздались осторожные шаги и треск сухостоя.
Ах ты, Господи! Я почувствовал, как сильно забилось сердце, а на лбу выступила испарина. Неужели по мою душу!? Неужели меня все-таки выследили товарищи того несчастного, который сгинул в болоте?
Стараясь не дышать, я осторожно потянул к себе ружье. Оно было заряжено. Так, на всякий случай. И он, кажется, уже наступил…
По пригорку, недалеко от моего пристанища, шли люди. Там была тропа, проторенная лесным зверьем. Они направлялись вглубь леса.
Я слышал тихий говор и видел человеческие фигуры, подсвеченные суматошливыми лучами электрических фонарей, которыми люди освещали тропу. Они шли уверенно, ходко; похоже, этот путь им был хорошо знаком.