До косы мы добрались без приключений. Если не считать того, что Каролина шарахалась от каждой лягушки. Пока я не показал ей кулак и не сказал несколько "ласковых" слов.
Лодка была на месте, и мы уже начали грузиться, как вдруг затрещали камыши, и на сухое место вывалился взмыленный Пал Палыч. Видимо, он шел вслед за нами.
Я поневоле отдал ему должное – он лихо преодолел небезопасный путь, при этом не наделав лишнего шума.
В руках Пал Палыч держал мой кухонный топорик для рубки мяса.
– Я с вами, – безапелляционно заявил он, и плюхнулся на дно лодки.
– Зачем?.. – тупо спросил я.
От неожиданного явления в моей голове произошло короткое замыкание, и у меня просто не нашлось других слов.
– Так надо.
– Что значит – "так надо"? Нет уж, извольте объясниться. Только покороче – у нас пятки горят.
– Они приходили за мной.
– Здравствуйте, я ваша тетя! Пал Палыч, вы им нужны, как прошлогодний снег. Возвращайтесь и сидите тихо. Поверьте, так будет лучше.
– Нет. В деревню я не вернусь. Меня убьют. – Он говорил монотонно и глухо.
Я присмотрелся к нему внимательней. У него были совершенно безумные глаза. Похоже, схватка в моей избе потрясла его до глубины души. Я, наконец, понял, что Пал Палыча не вытащишь из лодки и бульдозером. Он принял решение, и теперь никакие доводы его не убедят.
– А топорик вам зачем? – спросил я обречено, лишь бы что-то сказать.
– Обороняться.
– Ну, если так… – Будь наше положение не настолько трагичным, я бы расхохотался. – Ладно, куда вас денешь. Теперь у нас есть свой вождь могикан Чингачгук Большой Змей с томагавком, – обратился я к остальным, взирающим на Пал Палыча с удивлением и неприязнью. – Прошу любить и жаловать.
Я их понимал: и Зосима, и Каролина небезосновательно считали, что Пал Палыч будет для нас обузой. Но не убивать же его, чтобы освободить место в лодке?
– Все, кончаем базар! -решительно прекратил я прения. – Рассаживайтесь. В тесноте, да не в обиде. Зосима, бери весла. Держи лодку так, чтобы коса закрывала деревню. Правь к зимней тропе.
Зимняя тропа так называлась потому, что до нее можно было добраться только по замерзшему озеру, зато напрямик, минуя лесные заросли и камыши. Она шла по мелководью, а затем поворачивала в ручей, в холода покрывавшийся не очень толстым льдом. Идти по льду было одним удовольствием.
Но в то же самое время это было самое опасное место тропы, тянувшейся на многие километры вглубь лесного раздолья. Однажды я имел возможность в этом убедиться, когда среди зимы провалился почти по пояс в обжигающе холодную воду ручья.