Тем временем задымила труба, и один из парней вышел с топором, чтобы нарубить дров. Он настороженно косился на заросли, окружающие зимовье, и держал автомат под рукой. Я наблюдал за ним даже не через бинокль, а вполглаза, потому как знал, что прямой пристальный взгляд некоторые люди ощущают буквально кожей. Особенно прошедшие специальную подготовку.
Но даже без оптики физиономия дровосека не внушала ни приязни, ни доверия. Он был черен, словно галка, с хищным крючковатым носом. Его темные глаза смотрели с первобытной злобой, помноженной на фанатизм. Короче говоря – не наш человек.
Скорее всего, это был кавказец. Собственно, как и остальные двое, насколько мне удалось их разглядеть.
Только волосы старшего (я определил его чисто интуитивно), несмотря на молодые годы, уже тронула седина.
Вскоре крючконосый, тщательно подобрав щепки, с охапкой дров удалился в избушку. И тут же ему на смену вышел второй. Держа оружие наготове, он начал ходить туда-сюда, время от времени резко и внезапно останавливаясь, чтобы прислушаться.
Этого я все-таки решился рассмотреть через бинокль. Мне хватило двух-трех секунд, чтобы его облик намертво запечатлелся в моей памяти.
Он был невысок ростом, жилист и кривоног. Левую бровь делила пополам светлая полоска шрама, а правая щека была испещрена мелкими черными точками и изрыта оспинами – похоже, это остались следы от взорвавшегося в стволе патрона. Не награди его природа заячьей губой, парня можно было бы с известной натяжкой назвать симпатягой.
Через двадцать минут часового окликнули, и он поторопился скрыться внутри зимовья. Его немедленно сменил крючконосый. Он что-то доедал на ходу. Похоже, обед был готов. Судя по скорости приготовления пищи, троица пользовалась сухим пайком, а на плите кипятили чай.
Время шло. А я все так же лежал в засаде, будто приклеенный, не решаясь на какие-либо действия.
Насытившиеся парни по-прежнему отсиживались в хижине, но наружный пост они так и не сняли – крючконосый и ушастый меняли друг друга через каждые полчаса.
Близился вечер. Я наконец решился отправиться восвояси. Собственно говоря, какое мне дело до этой троицы, разгуливающей по глухомани с оружием в руках? Пусть ими занимаются те, кому положено по долгу службы.
На худой конец, чтобы самому не светиться, передам в органы через Зосиму запечатанный конверт с анонимной ориентировкой на этих парней, чтобы он бросил его в почтовый ящик на станции. Мне как-то не улыбалась перспектива маяться в официальных кабинетах, давая показания следователям милиции или ФСБ.