Никто не был обижен, а через несколько дней машину отбуксировали в ремонтную мастерскую на Беверли Хиллз.
На следующей неделе, в пятницу 13 декабря “Doors” впервые со времён “Hollywood Bowl” выступили дома, первым номером в 18-тысячном “Forum”. Днём группа записывала первые песни для своего четвёртого альбома, и Джим покинул студию “Elektra” за пару часов до того, как за ним должен был приехать лимузин. Со своим братом Энди, которому было теперь девятнадцать лет и который приехал из Сан-Диего, он прошёл квартал до винного магазина, где купил шесть бутылок пива и поллитра водки; всё это он выпил по возвращении на автостоянку “Elektra”, причём, допивая каждую бутылку, он разбивал её о стену.
Концертный менеджер прекрасно сделал свою работу по подготовке шоу. Местное телевидение показывало Моррисона в блестящей коже, рекламируя концерты на несколько недель вперёд, афиши покрыли весь Лос-Анджелес от пляжного сообщества до Западного Голливуда, где городские радиостанции прожужжали все уши: “Doors” вернулись! Арена была готова, надежды – радужны.
Публика не обратила внимания на начало концерта, выступление китайского фолк-музыканта, которого ввёл в программу Рэй (приглашение Рэем статиста вызвало больше аплодисментов, чем целое отделение, показанное музыкантом), улюлюкала под Джерри Ли Льюиса каждый раз, когда игралась песня в стиле кантри, а когда вышли “Doors”, требовала при каждой возможности “Зажги мой огонь”. Кто-то бросил на сцену бенгальский огонь, едва не попав в
Джима. Джим подошёл к краю сцены.
Эй, парень, – крикнул он в толпу, и его голос прогремел через тридцать два гигантских новых усилителя, сделанные Винсом, – убери это траханное дерьмо. – Публика была на взводе. – Заткни себе задницу. – Это была микстура страстного желания, смеха и нарушенного “всё в порядке”.
Что вы здесь делаете? – спросил Джим. – Зачем вы сегодня сюда пришли? – Ответа не было. Это было не то, чего ожидала публика, и Джим это знал.
Ну да, мы можем всю ночь играть музыку, но это ведь не то, чего вы на самом деле хотите, не правда ли? Вы хотите чего-то ещё, чего-то большего, чего-то более великого, чем то, что вы видели раньше, верно?
Публика ревела.
Ну, чёрт с вами. Мы пришли играть музыку.
Группа начала “Празднование Ящерицы”. Резкое, зловещее вступление приглашало публику принять в нём участие, но этого никто не делал. Как только музыканты добрались до основной части этой песни, публика стала внимательнее. Представление было безупречно слова усиливались и доносились с непривычным проявлением страсти. Джим не танцевал. Он даже не прыгал. И ни разу не вскрикнул. Закончив с маракасами, он положил их обратно на барабанную установку. Песня длилась около 40 минут, и, когда она закончилась, публика сидела неподвижно. Не было восстания… не было овации… Немного аплодисментов. Музыканты на прощание не поклонились и не помахали руками – они молча ушли со сцены прямо в раздевалку. А толпа сидела оглушённая. Затем зрители по одному стали медленно выходить из огромного зала в ночной Лос -Анджелес.