У них было и необычное партнёрское соглашение, согласно которому всё делилось поровну. Джим писал почти все песни, но он настоял, чтобы при записи в качестве композитора были названы “Doors”, так что авторские гонорары и все другие доходы впредь будут делиться поровну, на четверых. А все решения будут приниматься не большинством, а единогласно.
Джим стал привносить на сцену наркотики, иногда “в себе” (глаза расширены, чувственное восприятие то искажено, то интенсифицировано, эго разбито на части), иногда в карманах, вытаскивая оттуда амилнитрит и суя его себе под нос в тот момент, когда Рэй начинал органное соло. Однажды он вручил амилнитрит всем музыкантам, когда группа начала играть “Маленького красного петуха”; а дойдя до строк “собаки залаяли, волки завыли”, Рэй залаял, Джон завыл, а Джим упал со сцены. В другой раз, вдрызг пьяный, Джим повернулся к какойто группе тинэйджеров, придумывая новые слова в “Глории”, добавляя строки: “и затем она приходит на мой этаж / Она приходит в мою постель / Она приходит ко мне в рот…”
У Джима по-прежнему не было почтового адреса; он попрежнему переезжал с кушетки на кровать и снова на кушетку. Памела была его девушкой номер один, но он не был сторонником единобрачия. Они говорили о покупке квартиры в Лорел Кэньон, но при этом он всё время ночевал в Западном Лос-Анджелесе. У него до сих пор не было машины, и он зависел от старенького “Volkswagen” Рэя или от “Singer Gazelle” Джона. Когда им бывало голодно, “Doors” в полном составе отправлялись к Джону; его мать обращалась с ними наиболее мягко из трёх “имевшихся в наличии” их матерей.
К апрелю положение “Doors” было незавидным. Они почти сломались. Сорока долларов на руки в неделю на жизнь не хватало, а часто они не получали и этого. Джону предложили играть в другой группе. Джон и Робби были арестованы за хранение марихуаны, а Джим, получивший прошлым летом незаконную студенческую отсрочку от армии, был вновь классифицирован 1-А, и ему было сказано в мае явиться на новые физкультурные тесты. И “Columbia” включила их в “список на исключение”.
Однажды ночью в “London Fog” пришёл один из штатных продюсеров “Columbia” и представился как продюсер “Doors”, но больше они никогда его не видели. Как ничего не слышали они и от Билли Джеймса. Джон случайно заметил, что имя “Doors” значится в “списке на исключение” на рабочем столе у Билли. Они потребовали немедленного расторжения контракта.
Потерпите до конца, – сказал им Билли. – Вы получите тысячу баксов, если пройдёт шесть месяцев и они не выпустят ваших песен. – Они замотали головами. Билли вздохнул и позвонил кому-то в юридический отдел. “Doors” стали официально свободны.