Псы облаивали любое живое существо. А в период течки могли и разорвать неосторожного посетителя заброшенного крематория.
Все зависело от настроения суки. Тявкнет со злости раз – и пиши пропало. Бродячие собаки, свирепые, дальше некуда, бросались все скопом и кусали, не обращая внимания на пинки и крики своей жертвы.
Но днем они куда-то исчезали. Наверное, выходили на промысел. Или отдыхали в каких-нибудь катакомбах, куда не доставала рука живодера.
Самое паршивое в этом благотворительном поступке Мазая было то, что псы ему попадались сплошь невоспитанные. И гадили они, где ни попадя. В том числе и внутри здания, не имевшего ни окон, ни дверей.
Потому я и старался не ткнуться нечаянно носом в собачье дерьмо.
Бандит не особо таился. Но уши держал на макушке. Он не только зырил по сторонам, но и принюхивался.
Ну чисто тебе ирокез на тропе войны…
Я не стал долго мудрить и устраивать игрища. Конечно, я понимал, что поступаю незаконно, но коль кто-то вступил в мафиозное сообщество, значит, должен был знать, чем в конечном итоге закончится его схватка с обществом.
И пусть я не карающий меч правосудия, но вестник судьбы – это точно. А она у этого отморозка подошла к своему финалу.
Я снял его одним выстрелом, благо расстояние было совсем детским – около двадцати метров. Пуля попала ему в грудь, но когда я подошел, чтобы посмотреть на дело своих рук, то невольно отшатнулся – она была такого сногсшибательного калибра, что разворотила всю грудную клетку "гориллы".
Когда я вернулся в подвал, Мазай подкреплялся водкой – прямо из горлышка. Кровь из порезов на теле уже не тела, но все равно вид у него был ужасный.
– У тебя есть перевязочный материал? – спросил я, не очень надеясь, что у бомжа можно найти бинты и йод.
– Не знаю, – подумав, ответил он. – Посмотри там. – Он кивком указал на ящик из-под бананов, набитый доверху разным хламом.
Конечно же, бинтов там не оказалось, но я нашел застиранную до дыр простыню; она была подозрительна на вид по части стерильности, но ничего другого все равно не было. Разорвав ее на полосы, я перебинтовал раны Мазая, вместо йода использовав водку.
Он даже не поморщился. Наверное, у него притупились болевые ощущения. Такое случается. Особенно, после пыток.
Пока я возился с перевязкой, Мазай окончательно пришел в себя. Его глаза, обращенные на поверженных бандитов, загорелись лихим огнем.
– Что будем делать с этими уродами? – спросил я небрежным тоном, заранее зная ответ.
– Ты уезжай… а я с ними маленько потолкую… – Голос Мазая, казалось, заржавел.
– Понял… Что им было нужно от тебя? Если это не секрет.