— Ну, приблизительно так… — ответил он серьезно.
Мэлл выразительно на него взглянула. «Удивительно, — подумал он, — какие у нее зеленые глаза! Прямо как у кошки».
— Могу сказать, у нас тоже есть приличные рестораны. Несмотря на то, что написано в справочнике Мичеллин. Они там просто зазнавшиеся снобы.
— А, ну тогда, когда мы закончим… — начал Ивен.
— Один китайский повар в «Моуссаке» отлично готовит «свинину по-тандорски».
— Свинину? — удивился Ивен. Он хотел еще что-нибудь добавить остроумное, но только просто открыл рот и не смог выдавить ни слова.
— О, черт! Свободный вечер кончился, меня вызывают. — Мэлл соскочила со стула и улыбнулась Ивену. У того даже пот выступил за ушами.
— Спокойной ночи, Ивен, — сказала она и направилась к двери.
Ивен еще несколько минут смотрел на свой стакан, потом, не отрывая от него взгляда, поднял и одним махом допил оставшееся. Отдавая его бармену, он заметил, что тот смотрит на него как-то задумчиво.
— Очень хорошая женщина… — сказал Ивен. Он уже ни о чем другом ни думать, ни говорить не мог.
— М-да… — произнес бармен и отвернулся.
Ивен слез со стула и направился к выходу, насвистывая веселую песенку.
Джосс провел целых двадцать минут в ванной и только потом почувствовал себя готовым к новым действиям. Когда в него стреляли, он почему-то постоянно потел, причем пот этот был особенно противен, вонюч и резок. Он въедался в кожу, волосы, одежду, и требовалось много горячей воды и мыла, чтобы от него избавиться. Джосс как раз заказал баки с водой и без минуты колебания заплатил за них самую высокую цену. Пусть Лукреция думает что хочет. В нее никто не стрелял.
Он вышел и направился в бар, где они были вчера, — в «Асторию». Причем направился туда, ни минуты не раздумывая. Он был в форме, кобура от его ремингтона была открыта, на лице написано «не подходить!». Когда он вошел, все подняли глаза и уставились на него. Джосс уставился на них все с тем же выражением лица. Глаза их сразу стали опускаться, головы отвернулись, причем так же быстро, как поворачивались к нему.
Он подошел к стойке бара, где сидел всего лишь один человек, и громко сказал:
— Я собираюсь выпить с Сесил, самой красивой женщиной, и кто мне помешает, будет убит! — и, помолчав, добавил: — Затем брошен в тюрьму за нарушение общественного порядка. Так что если вы что-то затеваете, то давайте скорее, чтобы честные люди не ждали.
Наступило молчание, но молчание не мертвое, а живое, не такое, как в последний раз. Затем послышались приглушенные смешки. Человек возле стойки обернулся и сказал: