– Груздь?..
– А кто же еще. Но кого он так боится? И что случилось здесь на самом деле?
– Нужно самым тщательным образом обыскать кабинет Груздя на предмет потайной двери.
– Уже ребята занимаются. И если найдут…
– Вот тогда "качайте" Груздя до посинения. Пусть нам туфту не гонит. Уверен, он знает, кто рвался к нему в кабинет.
– Несомненно. Если он здесь не расколется, вот тогда мы точно заберем его в СИЗО. Пусть повспоминает молодые годы, а то, гад, разожрался на ресторанных харчах, словно боров…
Распрощавшись с Иваном Савельевичем, я направил свои стопы домой.
Пока мы возились в кафе, наступил вечер, и я решил в управление не возвращаться, хотя работы, как всегда, было невпроворот.
Я шел и вспоминал – Тина Павловна, Тина… а ведь могла быть мне и Тиночкой.
Кто знает, кто знает…
Груздь исчез. Кафе "Красная горка", судя по объявлению, закрылось на капитальный ремонт. Но я что-то не замечал обычной строительной суеты ни внутри, ни снаружи.
Здание кафе как-то сразу постарело, посерело, будто присыпанное дорожной пылью. А широкие сводчатые окна казались бельмами угрюмого попрошайки, особенно в предвечерье, когда на город опускались светлые сумерки и в домах начинали загораться люстры, а на улицах фонари.
Сидор пребывал в блаженном настроении.
Я уже устал выслушивать его бесконечный треп о наших недавних "подвигах", как он, нимало не смущаясь, охарактеризовал эту случайную и вовсе не желанную бойню в "Красной горке".
Чтобы избавиться хоть на некоторое время от своего неуемного в болтовне друга, я, не без некоторой тревоги и опаски, предложил ему съездить к моей семье, чтобы передать Ольгушке письмо, больше напоминающее по толщине студенческий конспект, и деньги.
Я уже знал, что она выписалась из больницы, но пока ходила с трудом, опираясь на костыли. Андрейка и Евдокия Ивановна тоже были в полном здравии, однако теперь старушка боялась даже во дворе появляться и держала жену и сына едва не взаперти.
В магазин за продуктами ходили сердобольные соседи.
Все эти сведения мне сообщила двоюродная сестра Ольгушки, которой я, по конспиративным соображениям, обычно звонил из другого города, находящегося в трех часах езды от областного центра.
Ничего не поделаешь, я не мог даже сказать жене, где нахожусь и что со мной. Я был уверен: меня там ждут и мафиози, и милиция.
Не имел я возможности и забрать семью, так как понимал, что на меня открыта настоящая облавная охота, жестокая и кровавая. И на финишной прямой я должен быть один, чтобы, случись безвыходное положение, своей жизнью оплатить две другие, жены и сына.