Железовский, широко шагавший впереди по коридору здания Всевеча, резко остановился, так что Берестов едва не налетел на него.
«Может быть, ты прав, как никогда. Действительно, это напоминает разведку боем! ФАГ изучает не только возможности отдельных людей и паранормов, но и всего сообщества в целом. А для такой проверки все средства хороши, ведь сталкивает он людей не со своими клевретами и слугами, а с людьми же, оставаясь в тени. Чем быстрее мы на него выйдем, тем больше шансов избежать большой войны».
«Надо направить Ставра по этому следу. Но тогда ему придется столкнуться с южномусанским эгрегором, мощь которого достаточно велика, чтобы уничтожить одного человека».
«Он будет не один. Мигель охраняет его спину, да и наш эгрегор не слабее».
Берестов кивнул, и они разошлись на пересечении коридоров в разные стороны.
Фагоразведка... да, это разведка ФАГа, думал Берестов, привычно «взвешивая» пространство вокруг себя и не замечая этого, как не замечает человек своего дыхания или сердцебиения. Мозг обрабатывал поступающую информацию без участия сознания.
Фагоразведка — точнее термина не придумаешь. Но, может быть, мы выдаем нежелаемое за действительное, и кластер просто сбросил какой-то идиот?
«Вряд ли Шан-Эшталлана можно считать идиотом,— раздался пси-смешок Железовского, который уже скрылся за дверью своего кабинета, но из потока связи не вышел.— Я точно знаю, что он из себя представляет как паранорм, к тому же он дружок нашего уважаемого президента Совета безопасности Алсаддана».
«Тогда ты, к сожалению, прав, старейший».
«Я прав всегда!»
Берестов улыбнулся и вошел в приемную Велизара, где его ждал Мигель Эстебан Хосе Пабло де Сильва, начальник сектора пограничных проблем.
* * *
Видана писала картину взаимодействия Сил темного и светлого эгрегоров. В качестве конкретных моделей она взяла северославянский и южномусанский зтрегоры, отличающиеся мощью, творческой потенцией и качеством тонких полевых планов: в ауре южномусанского эгрегора преобладали эмоции разрушения, а не созидания.
Картина получалась безрадостная, напоминающая сражение типа Куликовской битвы или Сталинградской времен второй мировой войны, если бы они разворачивались в четырехмерном континууме. Да и цвета картины: фиолетовый, багровый, маренго, ультрафиолет и радиоспектральная полоса, а также музыка — мрачные диссонансы, тревожные созвучия smanioso и квартквинтаккорды10,— говорили не о «божественной литургии», а скорее о войне пси-партитур. Но Видану заинтересовала наметившаяся тенденция Сил южномусанского эгрегора к сверхбыстрому реагированию и концентрации пси-поля.