Марти эта новость поразила до глубины души.
– Ну, тебе повезло, парень. Дуракам всегда везет. Энергичным дуракам, – махнул он рукой.
– И это только начало. – Кертис проигнорировал насмешку. – Я не вижу причин, почему бы Джимми не выступать в «Копакабане», «Американе» или даже на съемках «Американской эстрады».
– Я слишком долго занимаюсь этим бизнесом, чтобы слушать всяких самовлюбленных придурков, которые несут ахинею, – огрызнулся Марти, срывая с себя шляпу.
– Это не ахинея, это перемены, – ответил Кертис. – Я говорю о переменах. Оглядись, приятель. Время пришло! Но Джимми нужна новая программа. Что-то более модное с более изысканным звучанием.
– Чтобы прокатило для белой публики? – ухмыльнулся Марти.
– Чтобы он занял достойное место и зарабатывал достойные деньги, – сказал Кертис, слегка повысив голос. – Джимми в поп-чартах. Он звезда. И мы можем это для него сделать.
– Мы? Мы с тобой ничего делать не будем, приятель! – завопил Марти. – Джимми мой. Так что отвали, Кертис. Джимми мой!
Ни тот ни другой не заметили, как Джимми подошел к Марти со спины.
– Джимми, – сказал он, – никому не принадлежит.
Марти резко повернулся.
– Ты защищаешь этого торговца машинами, Джимми? – закипел он. – Ты что, не видишь, что он тебя использует?
– Никто не использует Джимми, никто, – настойчиво повторил Джимми.
– Эй, дружок, ты помнишь, с кем вообще говоришь? – почти прошептал Марти. – Это я, Марти. Человек, который нашел тебя, десятилетнего, когда ты пел за копейки.
– Да, я помню, Марти, – сказал Джимми. – Но настали другие времена, да и я уже не тот десятилетний мальчик.
Марти покачал головой, потом резко развернулся на каблуках лицом к Джимми:
– Хочешь забрать его, братишка? Ну, валяй. Я умываю руки. – Он обошел Джимми и направился к своей машине.
– Послушай… – начал Джимми.
– Нельзя усидеть на двух стульях, малыш! – крикнул Марти через плечо.
– Прошу тебя, Марти. Я не хочу, чтобы ты уходил.
– Я люблю тебя, Джимми, но на двух стульях не усидеть.
– Вернемся к работе, – сказал Кертис.
Но и он, и Джимми смотрели, как Марти надевает шляпу и садится в свой старенький «плимут». Джимми, который дружил с Марти много лет, чувствовал себя раздавленным.