— Силы небесные! Отныне никаких гостей.
— Будем коротать время наедине — ты да я, да еще… гм… люстра.
— Не дождешься! Я так запрятала стремянку — вовек не отыщешь.
— Проклятье! — не сдержался Джошуа.
В тот вечер, сидя у камина, он наполнил несколько рюмок самым лучшим портвейном из домашнего погреба. Стоило ему выйти из комнаты, чтобы ответить на телефонный звонок, как она бросила в свою собственную рюмку щепоть белого порошка.
— Какая гадость, — пробормотала она. — Банально до неприличия. Зато расследования не будет. На похоронах люди скажут: он в последнее время ужасно выглядел, краше в гроб кладут.
С этими словами она — для верности — добавила еще чуть-чуть смертоносного зелья. Тут вернулся Джошуа, опустился в кресло и взял со стола рюмку. Повертев ее перед глазами, он с ухмылкой перевел взгляд на жену:
— Шалишь!
— Ты о чем? — с невинным видом спросила она.
В камине уютно потрескивай поленья. На полке тикали часы.
— Не возражаешь, дорогуша, если мы поменяемся рюмочками?
— Уж не думаешь ли ты, что я подсыпала тебе яду, пока ты говорил по телефону?
— Тривиально. Избито. Но не исключено.
— Ох уж, бдительность-подозрительность. Ну, будь по-твоему. Меняемся.
На его лице отразилось удивление, однако рюмки перешли из рук в руки.
— Чтоб тебе пусто было, — буркнули они в один голос и даже рассмеялись.
Каждый с загадочной улыбкой опорожнил свою рюмку.
С видом беспредельного блаженства они поудобнее устроились в креслах, обратив к огню призрачно-бледные лица, и наслаждались ощущением тепла, которое разливалось по их тонким, если не сказать, паучьим жилам. Джошуа распрямил ноги и протянул пальцы к тлеющим углям.
— Ах, — выдохнул он. — Что может быть лучше доброго портвейна!
Мисси склонила седую головку, пожевала ярко накрашенные губы и начала клевать носом, то и дело исподволь поглядывая на мужа.
— Жалко горничную, — вдруг прошептала она.
— Да уж, — так же тихо отозвался он. — Горничную жалко.
Огонь разгорелся с новой силой, и Мисси, помолчав, добавила:
— Мистера Шлейгеля тоже жалко.
— Нет слов. — Он подремал. — Да и Смита, между прочим, тоже.
— И тебя, старичок, — после паузы медленно выговорила она, хитро сощурившись. — Как самочувствие?
— В сон клонит.
— Сильно?
— Угу. — Он остановил на ней взгляд совершенно ясных глаз. — А ты, дорогуша, сама-то как?
— Спать хочется, — ответила она, смежив веки. Тут оба встрепенулись. К чему эти расспросы?
— В самом деле, — насторожился он. — К чему это?
— Видишь ли… — Она долго разглядывала носок черной туфельки, медленно отбивавшей ритм, — я полагаю, хотя до конца не уверена, что у тебя скоро откажут желудочно-кишечный тракт и центральная нервная система.