— Я не должна была так говорить, — снова произнесла она. — Это несправедливо, и это неправда. Ни вы, ни я не можем изменить своего положения, верно? Хотя, конечно, — быстро добавила она, — у вас нет никакой причины сожалеть о своем рождении.
— И у вас нет, — сказал он.
Она рассмеялась. Это был невеселый смех.
Драмм колебался. Он хотел сказать ей, что она не такая, как все, что она милая, умная и так очаровательна, что было бы преступлением с ее стороны жалеть о своем появлении на свет или о том, что сейчас они вместе. Но он сдержался. Сказав ей об этом, он мог сказать ей большее, но, черт побери, он не имел права этого делать.
Когда Драмм увидел, что Александра отстала от компании, то торопливо извинился и тоже ускользнул, чтобы последовать за ней в темноту. Он говорил себе: это для того, чтобы защитить ее от возможных неприятностей. Хотя поднимал, что защищать ее надо только от самого себя. Драмм крепко сжал руки, подыскивая слова, чтобы успокоить ее и при этом не выразить никаких чувств, кроме заботы. Он не должен предлагать что-либо еще. У него есть обязанности, и он обязан оправдать ожидания отца. Он мог предложить ей удовольствие и ничего больше, но принципы запрещали ему это делать. Все пути перекрыты. Он даже не может небрежно солгать, хотя именно это сейчас больше всего требуется.
Вокруг них сгущалась темнота, вода с плеском падала в пруд, а издалека доносились отрывки мелодий, исполняемых оркестром. Драмм опирался на костыли и все равно возвышался над Александрой, их молчание становилось гнетущим. Она чувствовала себя беззащитной. Не из-за его роста. А потому, что позволила себе думать о возможности романа. Сейчас казалось, что они всего-навсего мужчина и женщина, стоящие рядом в темноте. Оба понимали это. Внезапное понимание и напряженность, вызванная ощущением близости этого непостижимо привлекательного человека, были такой же частью момента, как звук падающей воды. Драмм наклонил голову набок.
— Если… — выдохнул он, не сводя с нее взгляда. В это мгновение она пожалела о том, что он настолько джентльмен. Сейчас, стоящий при помощи костылей на ногах, он казался ей незнакомцем. И она хотела, чтобы он вел себя как человек, для которого она желанна. Потому что она так давно хотела его, и на ней было ее лучшее платье, и эта ночь никогда не повторится. Конечно, он не может жениться на ней. И она не может стать его любовницей. Эта мысль была для нее мучительна, поскольку она не смогла бы принять такого предложения, но жалела об этом. Александра восхищалась им за то, что он ни разу не предложил ей незаконную любовь, и почти ненавидела из-за того, что он, может быть, и не думал об этом. Драмм смешал все ее чувства и мысли. Одно было ясно: она хотела, чтобы он тоже желал ее.