— Затем, — взгляд Аласдера был остр как бритва, — что на этом костре сгорел мой отец, да и меня очень сильно обожгло! — Аласдер в бешенстве стукнул кулаком по колену. — Я отомщу им, даже если это будет стоить мне жизни! Я не остановлюсь ни перед чем, если только, разумеется, при этом не пострадает кто-нибудь невинный.
Аласдер перевел дыхание. Кулак его медленно разжался, и он посмотрел на свою ладонь, словно видел ее в первый раз. Он заговорил снова, и на этот раз голос его был спокоен — слишком спокоен:
— Они довели моего отца до самоубийства, чуть было не довели и меня. Но я все-таки решил, что буду жить — жить, чтобы отомстить. Если это будет стоить мне доброго имени — пусть. Если мои друзья отвернутся от меня — что ж, это будет говорить только о том, что они не настоящие друзья, не так ли? Но я уничтожу Скалби раз и навсегда. — Слова Аласдера звучали как клятва, которую он много раз давал сам себе. — Я мог бы просто пристрелить их, и сначала я так и хотел. Но я решил убивать их медленно, чтобы они подольше мучились, как мучился я. Я знаю, как это сделать. Их имена войдут в поговорку, как символ безжалостных чудовищ, каковы они и есть. Они разрушили не только мою жизнь — они сделали много такого, о чем я и говорить не хочу. И все это не домыслы — мне удалось собрать неопровержимые доказательства. Это будет для них хуже, чем если бы я просто пристрелил их — пусть живут и мучаются или умрут в мучениях, если не в силах с этим жить. — Плечо Аласдера дернулось, словно от нервного тика. — Лучшей смертью для них будет, если они сами наложат на себя руки, как мой отец. Но они должны знать, что заставил их это сделать я. Они должны услышать все от меня, и только от меня, и притом публично. Лишь тогда я наконец смогу произнести «Ныне отпущаеши…»
В карете снова воцарилась тишина, на сей раз еще длиннее и напряженнее. Аласдер подозрительно покосился на друга:
— Признайся, Ли, тебе никогда не приходилось видеть меня с этой стороны? Тем не менее эта сторона моей души существует, и лишь благодаря ей все еще существую я… Обычно я так не откровенничаю — должно быть, у меня просто начали сдавать нервы из-за того, что я уже близок к цели… Я хочу, скорее, не принести им наказание, а подвести их к нему. Кейт я использую в качестве приманки, не более, так что еще раз клянусь: ты можешь быть уверен, что с ней ничего плохого не случится. Так что давай лучше закроем пока эту тему.
Ли по-прежнему сидел молча. По выражению его лица было видно, что он не очень доверял Аласдеру.
— Если ты все еще сомневаешься, — плечо Аласдера снова дернулось, — я могу развернуть карету и отвезти тебя домой. Меня уже ничто не остановит, но, сказать по правде, Ли, я сам не знаю, что может произойти, когда правда раскроется. Может быть, мне самому суждено пострадать. Может быть, мое имя будет ославлено еще больше — настолько, что после ты, может быть, не захочешь меня больше знать. Так что подумай, Ли, еще не поздно — если хочешь, поезжай домой, а Суонсонам я что-нибудь придумаю в оправдание твоего отсутствия.