Она торопливо одевалась, когда раздался выстрел, затем второй. Быстро спустившись вниз, Эви разожгла огонь и принялась готовить завтрак к приходу Кона. На душе у нее потеплело.
— Добыл пару дроф, — улыбаясь, сказал он, входя в дом. — Жирненькие такие.
Весь день Конагер работал во дворе и думал о девушке, которая писала записки и привязывала к кустам перекати-поля. Если он собирался ее искать, то пора бы трогаться в путь. Но он опять задержался. Сначала клеймил телят, потом помог Лабану управиться с тяжелыми бревнами в лесу на гребне холма, а вечером подстрелил еще одного оленя.
— Мясо можно завялить, — посоветовал он и показал Эви, как надо резать тонкие полоски для сушки.
Дважды он выезжал осматривать окрестности. Джейкоб Тил выбрал плохое место для ранчо; он и здесь потерпел бы неудачу. На ближних лугах трава оказалась редкой и чахлой; чтобы запасти на зиму сена, пришлось бы ездить далеко, и летние пастбища выглядели не так хорошо, как у «Пяти решеток».
Вечером, когда Конагер сидел на крыльце и смотрел на закат, Эви с подойником в руке остановилась возле него.
— Правда красиво, мистер Конагер? — спросила она. — Я люблю смотреть, как ветер гуляет в траве.
Он открыл рот, чтобы ответить, но ничего не успел сказать. Во двор въезжал Крис Малер.
Конагер увидел, как напряглось лицо Малера, когда он его заметил.
— А я думал, ты сменил штат. Мне сказали, что ты ушел от Старика. — Лошадь Криса, перебирая ногами, развернулась немного боком; выровняв ее, он спросил: — Ну и чего ты добился, рискуя ради него головой? Разве что из-за этого погибла пара хороших ребят.
— Они погибли не из-за того, что сделал я, а из-за того, что они сами собирались сделать. А насчет того, чего я добился, — я просто делал свое дело, потому что по-другому не умею.
— А я что — не делал свое дело?
— На этот вопрос ты лучше ответь себе сам. Ты бросил Старика, когда был ему нужен, и присоединился к его врагам.
— Наглая ложь!
— Было время, когда я при таких словах хватался за револьвер. Но ты прекрасно знаешь, ложь это или нет, и я знаю. Что бы ты ни говорил — ничего уже не изменишь.
Малер холодно и зло глядел на него.
— Ты мне никогда не нравился, Конагер. Мы разные люди.
— Спасибо за комплимент.
Малер резко развернул лошадь и ускакал. Конагер задумчиво посмотрел ему вслед, а потом повернулся к Эви:
— Сожалею, миссис Тил. Наверное, он приезжал повидать вас.
— Это не важно. — Немного подумав, она заметила: — Мне все говорили, что вы запальчивый и обидчивый человек, а вы намеренно избегали ссоры, мистер Конагер. Приятно удивлена.