Джо Горман быстро сказал:
— Берегись, ребята! На горе человек с винтовкой, я его видел!
— Что это, к черту, значит? повторил Рыжий Блейзер.
— Шутки кончены, коротко ответил Рейф. Можете возвращаться домой и сказать Дэну Шюту, чтобы он загребал жар своими руками. Револьверы при мне и останутся со мною впредь. На суд я явлюсь, но вы не хуже меня знаете, что Бонаро получил по заслугам. Карадек повернулся к Блейзеру. А тебе лучше держаться от меня подальше. Больно уж ты рвешься накинуть пеньковый воротник на шею человеку, которого считаешь беспомощным. А я терпеть не могу вонючек. И никогда не любил.
— Не смей называть меня вонючкой! взревел Блейзер. Рейф посмотрел на него.
А я как раз и назвал, спокойно проговорил он.
Целую минуту они смотрели друг другу в глаза. Рука Рейфа лежала на бедре, в каком-нибудь дюйме от револьвера. Если сейчас начнется пальба, он, конечно, будет убит, но и Блейзер с Барковым тоже. И кое-кто еще. Карадек ничуть не преувеличивал, говоря о меткости Текса при стрельбе из винтовки. Взяв в руки огнестрельное оружие, этот человек становился волшебником.
Рыжий Блейзер почувствовал себя в ловушке. С побледневшими губами он смотрел на Рейфа и видел в его взгляде холодную, неминуемую смерть. Больше он не мог выдержать.
— Да сделайте же что-нибудь, парни! взревел он.
Джо Горман сплюнул.
— Кончай болтать. Рыжий.
— К черту все! Блейзер повернул лошадь, тронул шпорами и умчался галопом.
Рука Брюса Баркова блуждала возле револьвера. Быстро вытащить, выстрелить и человек умрет. Всего-навсего. Он закусил губы и согнул руку в локте. Гомер схватил его за запястье. Не надо, Брюс! Не надо! Смотри там, наверху, Этот!
Барков повернул голову. Текс Бриско был на виду, винтовка оперта на сук. С такого расстояния он не мог промахнуться. Зато сам находился за пределами дальности револьверной стрельбы. Правда, кое у кого из шютовых ковбоев тоже были при себе винтовки, но все они скучились на открытом месте, не имея никакого укрытия. Барков отдернул руку и повернул лошадь к городу.
Рейф Карадек выстоял один против всех. И заставил их почувствовать себя дураками. При этом Барков, как и все остальные, помнил, что в той уличной перестрелке Рейф сделал всего четыре выстрела, и каждый из них попал в цель.
Когда кавалькада достигла «Националя», Рейф повернулся к Поду Гомеру.
— Начинай суд, спокойно сказал он. Пусть судебное разбирательство произойдет сейчас и здесь.
— Слушай-ка! вскинулся разъяренный Гомер. Ты слишком много себе позволяешь! Суд будет тогда, когда мы к нему как следует приготовимся.