— Они все еще пыот чай.
— Слава Богу.
— Между прочим, твоя тетушка пригласила меня пожить у нее.
Роберт пробормотал что-то неразборчивое, по, судя по тону, весьма нелицеприятное.
После непродолжительного молчания Виктория сказала:
— Мне правда пора домой, поэтому, будь так любезен, отпусти мою руку. — Она натянуто улыбнулась, твердо решив любой ценой придерживаться светского тона.
Он скрестил руки на груди, поглядел на нее сверху вниз и произнес:
— Я никуда без тебя не пойду.
— Зато я никуда не пойду с тобой. Итак, я не вижу иной возможности…
— Виктория, не испытывай мое терпение. Она вытаращила на него глаза.
— Что ты сказал?
— Я сказал…
— Да слышала я, что ты сказал! — Она стукнула его по плечу ладонью. — Как ты смеешь мне это говорить! Ты послал за мной злодея, убийцу! А если бы он меня покалечил?
Здоровенный детина, напавший на нее, возмутился:
— Милорд!
Роберт скривил губы.
— Виктория, Макдугал возражает против того, чтобы его называли злодеем. По-моему, ты его смертельно обидела.
Виктория молча уставилась на него — беседа приняла неожиданный оборот.
— Я ее и пальцем не тронул, — буркнул Макдугал.
— Виктория, — продолжал Роберт. — Похоже, тебе придется извиниться.
— Извиниться? — прошипела она, кипя от негодования. — Извиниться! Да ни за что на свете!
Роберт повернулся к своему кучеру с выражением страдальческого терпения.
— Мне кажется, она не собирается извиняться.
Макдугал вздохнул и великодушно промолвил:
— Ну ладно, у малышки был тяжелый день.
Виктория никак не могла решить, кого из них стукнуть первым.
Роберт что-то сказал Макдугалу, и шотландец покинул место действия — видимо, отправился за каретой, которую оставил за поворотом.
— Роберт, — твердо промолвила Виктория, — я иду домой.
— Прекрасно. Я буду тебя сопровождать.
— Я с успехом доберусь одна.
— Одной женщине ходить опасно, — живо возразил он, очевидно, пытаясь скрыть раздражение под маской деловитости.
— Последние несколько недель я только так и хожу, так что благодарю за заботу.
— Ах да, последние несколько недель, — промолвил он, и желваки заходили на его скулах. — Хочешь, расскажу, как я провел последние несколько недель?
— Что ж, вряд ли я смогу тебе это запретить.
— Последние несколько недель я себе места не находил от тревоги. Я понятия не имел, где тебя искать…
— Уверяю тебя, — едко заметила она, — у меня и в мыслях не было, что ты меня разыскиваешь.
— Почему ты никому не сообщила о своих планах?
— И кому, спрашивается, я должна была о них сообщить? Леди Холлингвуд? О да, мы ведь с ней большие друзья. А может быть, тебе? Ты ведь проявлял такую трогательную заботу о моем благополучии!