Опять против воли оказалось задето его сердце.
— Пожалуйста.
— Броддингтон такой огромный! — Ариана заглянула в оранжерею. — О… как восхитительно! Герань, гелиотроп, фиалки, маки, жимолость… — Она помедлила, чтобы перевести дыхание. — Золотарник, вереск, колокольчики…
— Ты знаешь названия всех этих цветов? — в изумлении спросил Трентон.
— Конечно! Я же вам сказала, что большую часть времени в Уиншэме проводила в садах и на конюшне. Я обожаю цветы, которые пышно разрастаются летом, и животных после зимней спячки. И…
— Белых сов? — поддразнивая, спросил Трентон. Ариана вспыхнула.
— Вы помните.
— Помню.
Он с улыбкой наблюдал, как она порхает от цветка к цветку, время от времени останавливаясь, чтобы понюхать бутон.
— С вашей лодыжкой, кажется, все в порядке.
Ариана засмеялась:
— Да.
С любопытством она взглянула на внутреннюю дверь оранжереи.
— Куда она ведет?
— В гостиную. Она спроектирована таким образом, что можно наслаждаться ее красотой зимой и летом. За гостиной — библиотека, а дальше — часовня.
— Почему тогда свадебная церемония не состоялась в часовне Броддингтона?
— Мы спроектировали ее на двести человек, а в церкви сегодня присутствовало более шестисот гостей.
— Мы? — Ее глаза загорелись интересом. — Вы помогали архитектору проектировать этот дом?
Трентон бросил вокруг оценивающий взгляд и проникся гордостью. Он совсем забыл, насколько великолепен Броддингтон.
— Я сам архитектор, — просто ответил он, — точнее, один из них. В первую очередь это заслуга моего отца. Именно он придал зданию особую изысканность. Мы с Дастином просто помогали ему.
— Вы архитектор? — Она выглядела удивленной и заинтригованной. — Я думала, что вы герцог.
Трентон расхохотался:
— Я и то и другое, туманный ангел. У человека широкий круг интересов.
— Вы чрезвычайно талантливы.
— Мой отец был гениальным. — Слова сорвались с губ прежде, чем Трентон осознал, что произнес их.
Ариана почувствовала живое волнение в его голосе.
— Не сомневаюсь, что он был гением, — осторожно сказала она. Снова ее охватило сильное, почти непреодолимое желание расспросить его об отце. Она знала только, что Ричард Кингсли умер вскоре после гибели Ванессы, вероятно, от потрясения, вызванного предосудительным поведением сына. И подавленный голос, и выражение боли на лице Трентона, казалось, располагали к продолжению разговора.
Но инстинкт подсказал Ариане не задавать вопросов.
— Наши гости, несомненно, удивляются, куда мы пропали, — сказала она, коснувшись его руки.
Трентон тотчас как будто скрылся под маской.
— Несомненно, — согласился он. Словно по команде заиграла музыка, призывая к началу танцев. Трентон подал Ариане руку.