Без сомнения, эти упражнения не придали элегантности его вечернему костюму, но главное — он благополучно спустился; Калиста последовала за ним.
Граф как раз отряхивал руки, когда она подошла к нему:
— Раз уж вы здесь, лучше нам уйти куда-нибудь подальше от окон, хотя спальня мамы с другой стороны дома.
Сказав это, она быстро нырнула в густые кусты рододендрона, окаймлявшие лужайку. Последовав за ней, граф заметил под ногами узкую извилистую тропинку.
Идя за девушкой по тропинке, граф был потрясен, обнаружив, что на ногах у нее — вязаные рейтузы в обтяжку, столь любимые модниками времен Георга IV.
Поверх было надето нечто вроде жокейской курточки. Она была голубая, как ливрея слуг, но воротник и манжеты были нежного лимонно-желтого цвета.
Граф вспомнил, что это — цвета жокеев Чевингтона.
Они шли молча до тех пор, пока заросли рододендрона не кончились, и они вышли на берег озера.
Здесь, в кустах жимолости, разросшихся так, что получилось нечто вроде беседки, стояла маленькая скамеечка. Увидев, как Калиста опустилась на нее, граф подумал, что вряд ли кто-нибудь со стороны сможет их заметить; для этого надо было бы подойти вплотную.
Озеро, словно заколдованное, серебристо мерцало в полумраке, а на другом берегу тянулся огромный парк, где под деревьями бродили олени с ветвистыми рогами.
В лунном свете граф хорошо видел лицо Калисты и, глядя на нее с легкой улыбкой, заметил:
— Мы с вами вдвоем здесь, — разве факт этот не достаточно компрометирующий сам по себе? Не играет ли это прямо на руку вашей матери?
— Мама приняла на ночь свои обычные капли опия, — ответила девушка, — так что она никак не сможет узнать о том, где мы и что мы сейчас делаем.
— Так что же вы собирались сказать мне?
— Я хотела предупредить вас, чтобы вы были очень осторожны. Вы не послушались моего совета и все-таки приехали сюда, но теперь, прошу вас, Бога ради, будьте все время настороже!
— Я пришел к выводу, что все эти предполагаемые угрозы — больше плод вашего воображения, — ответил граф. — Нет, я не отрицаю, что ваша мать не отказалась бы сделать меня своим зятем, но я не могу поверить, что она может совершить что-нибудь особенное, из ряда вон выходящее, для того чтобы желаемое стало действительностью.
Калиста тихонько засмеялась.
— Как вы думаете, что привело Амброзину в объятия столь выдающегося мужа?
В голосе ее звучала явная ирония, и граф, вспомнив, что герцог сегодня так напился за обедом, что даже не мог сам выйти из-за стола, промолчал.
— Я скажу вам, — продолжала Калиста, не дождавшись от него ответа. — Как вы, вероятно, могли заметить, мой милый родственник — горький пьяница!