— Твой конь жив. Твои вещи сохранены. Здесь они тебе не понадобятся.
— Похоже, здесь мне ничего не понадобится, кроме вашего согласия на мое присутствие.
— Именно. Ты жив, пока я этого хочу.
— Значит, вы решили позволить мне жить? Примите мою благодарность, о Могущественный.
— Правильнее сказать, я еще не принял решения тебя уничтожить.
— Понятно. А могу я что-нибудь сделать, чтобы вы не приняли такого решения и чтобы я мог заслужить ваше расположение? Должен ли я умолять вас, бросившись на колени? Или мне следует начать ругаться и угрожать? А может быть, предложить вам что-нибудь взамен — так сказать, попытаться заключить с вами сделку? Я прибыл сюда в поисках знаний, как проситель, но мне неизвестно, как я должен себя вести, чтобы вы согласились оказать мне услугу?
— Насколько я знаю, существует традиция, по которой проситель должен выполнить какое-нибудь задание. Причем такое, успешное выполнение которого может немного продлить ему жизнь. Зато неудача приведет к быстрой и мучительной смерти. Ведь так говорится в балладах?
— Я слышал подобные истории, — осторожно проговорил Арлиан. — Но не о вас.
— Сегодня мне хочется немного развлечься и сыграть эту роль.
— Хорошо… как я могу вас порадовать? Какое задание вы мне дадите, какое испытание я должен пройти, чтобы доказать, что достоин вашего терпения? Каким образом мне следует продемонстрировать вам отвагу?
На несколько мгновений повисла тишина, а потом голос ответил:
— Спой мне.
Арлиан удивленно заморгал, открыл рот и тут же его захлопнул.
— Что? — переспросил он.
— Спой мне. Хвалебную и благодарственную песнь вроде тех, с которыми древние священники обращались к своим богам, или песнь скорби по тем, кого ты потерял и кого еще можешь потерять. Я вижу, что ты силен и ловок, Судьба тебя любит, ты убивал моих врагов, преодолел множество препятствий, поэтому я не стану тратить время и отправлять тебя на поле боя; такого рода свершение неинтересно. Вместо этого я предлагаю тебе порадовать меня песнью, словно я твой бог.
— Я не священник и не плакальщица и не силен в музыке, — запротестовал Арлиан — и тут же сообразил, от чего отказывается. Тогда он быстро добавил: — Мне нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями.
Ответом ему было молчание; он стоял совершенно один в пустом коридоре. Арлиан закрыл глаза и попытался вспомнить подходящую к случаю песню.
Он не пел уже много лет; по правде говоря, вообще не мог вспомнить, чтобы делал это после смерти родителей. Арлиан не знал наизусть ни одной песни. За прошедшие годы при разных обстоятельствах он, конечно, слышал песни, но никогда не делал попыток присоединиться и не давал себе труда запомнить слова.