У Доски, где почетные граждане,
Я стоял больше часа однажды и
Вещи слышал там – очень важные.
«… В самом ихнем тылу,
Под какой-то дырой,
Мы лежали в пылу
Да над самой горой, —
На природе, как в песне – на лоне,
И они у нас как на ладони, —
Я и друг – тот, с которым зимой
Из Сибири сошлись под Москвой.
Раньше оба мы были охотники —
А теперь на нас ватные потники
Да протертые подлокотники!
Я в Сибири всего
Только соболя бил, —
Ну а друг – он того —
На медведя ходил.
Он колпашевский – тоже берлога! —
Ну а я из Выезжего Лога.
И еще (если друг не хитрит):
Белку – в глаз, да в любой, говорит…
Разговор у нас с немцем двухствольчатый:
Кто шевелится – тот и кончатый, —
Будь он лапчатый, перепончатый!
Только спорить любил
Мой сибирский дружок —
Он во всем находил
Свой, невидимый прок, —
Оторвался на миг от прицела
И сказал: «Это мертвое тело —
Бьюсь на пачку махорки с тобой!»
Я взглянул – говорю: «Нет – живой!
Ты его лучше пулей попотчевай.
Я опричь того ставлю хошь чего —
Он усидчивый да улёжчивый!»
Друг от счастья завыл —
Он уверен в себе:
На медведя ходил
Где-то в ихней тайге, —
Он аж вскрикнул (негромко, конечно,
Потому что – светло, не кромешно),
Поглядел еще раз на овраг —
И сказал, что я лапоть и враг.
И еще заявил, что икра у них!
И вообще, мол, любого добра у них!..
И – позарился на мой браунинг.
Я тот браунинг взял
После ходки одной:
Фрица, значит, подмял,
А потом – за спиной…
И за этот мой подвиг геройский
Подарил сам майор Коханойский
Этот браунинг – тот, что со мной,
Он уж очень мне был дорогой!
Но он только на это позарился.
Я и парился, и мытарился…
Если б знал он, как я отоварился!
Я сначала: «Не дам,
Не поддамся тебе!»
А потом: «По рукам!» —
И аж плюнул в злобе.
Ведь не вещи ‹же› – ценные в споре!
Мы сошлись на таком договоре:
Значит, я прикрываю, а тот —
Во весь рост на секунду встает…
Мы еще пять минут погутарили —
По рукам, как положено, вдарили, —
Вроде нá поле – на базаре ли!
Шепчет он: «Коль меня
И в натуре убьют —
Значит, здесь схоронят,
И – чего еще тут…»
Поглядел еще раз вдоль дороги —
И шагнул, как медведь из берлоги, —
И хотя уже стало светло —
Видел я, как сверкнуло стекло.
Я нажал – выстрел был первосортненький,
Хотя «соболь» попался мне вёртненький.
А у ног моих – уже мёртвенький…
Что теперь и наган мне —
Не им воевать.