— Судебный пристав, полиция, все… осужденный, обвинитель… Не давайте ему… не спускайте глаз.
«Соберись, Скотт, — приказал я себе. — Хватай быка за рога. Черт побери, ты же можешь поговорить с ним, почему нет?»
Я еще раз огляделся и сориентировался. Да, вот там север. А там — стол судьи. А вот и сам судья Кроффер. И на этот раз я решительно направился прямо к нему.
— Судья, — сказал я, — повторяя недавние слова Лупоглазого, я отдаюсь на милость суда.
А судья опять снял очки и уставился на них. У меня возникло ощущение, что он вообще ничего не понимает. Его губы беззвучно шевелились, глаза были вытаращены, а голова болталась на шее туда и сюда. Это была такая картина, которую я вовек не забуду.
— Думаю, — медленно произнес наконец он, — что вы не произносили тех слов, которые я только что слышал.
— Ваша честь, я виноват, это все я сделал, — еще раз повторил я. — И один несу за все полную ответственность. Что я имею в виду — мы только что раскрыли здесь одно дело. Очень важное. То есть, если вам не удалось бы…
— Пожалуйста, помолчите, — повысил голос судья Кроффер.
И я заткнулся.
Он немного помолчал. А потом спросил:
— Вы можете внятно объяснить все это?
Я поспешно кивнул.
— Это вы ответственны за присутствие всех этих людей в моем судебном зале?
Я опять кивнул.
— Чем можете оправдать это беспрецедентное нарушение правил приличия, законности и здравого смысла?
— Ну… да. Я могу попытаться, — начал я.
— Кто эти люди?
Лупоглазый был достаточно далеко от нас, чтобы расслышать мои слова, поэтому я сказал:
— Они… они — актеры.
— Актеры? Все? — удивился судья.
— Не считая одного бандита, и…
— Бандита? Преступника? Вы в этом уверены? — насторожился судья.
— Ваша честь, я совершенно уверен, — быстро заговорил я. — Мы допросили и обвинили его, и он во всем сознался. Во всем, кроме разве нимфомании. Это — Лупоглазый. Джой Гарелла. Один из боевиков Аля Джанта.
— Я знаком с информацией о мистере Джанте и мистере Гарелле. А как ваше имя?
— Шелл Скотт. Я — частный…
— Да, я знаком и с вашими данными, — прервал меня судья Кроффер. — Он придал этим словам какой-то криминальный оттенок. — Мне кажется, будет лучше, если мы пройдем в мою комнату. — Потом, глянув через мое плечо на живописную картину зала суда, громко сказал: — Все должны вернуться на свои места. Оставайтесь в этом зале. Я поговорю с вами позже.
Кроффер произнес эти слова так, будто был совершенно уверен в том, что все будет, как он сказал. И я был убежден, что именно так и будет.
* * *
Через пять минут разговора я начал думать, что, наверное, не получу десять лет. Еще через пять минут у меня появилась надежда, что я отделаюсь шестью месяцами окружной тюрьмы. Но через двадцать минут я уже посылал воздушные поцелуи моей доброй фее.