Признаюсь, я и в мирное время в вопросах питания не отличался особой притязательностью. На войне же кухня Коновалова удовлетворяла меня вполне. А еще больше нравились многие другие качества нашего повара: находчивость, смелость, решительность, мужество. Именно они и спасли нам жизнь. Это было так.
Около часа ночи мы оказались у околицы дымившейся деревушки. Усталые и измученные событиями трудного дня, остановились у первого же уцелевшего домика и рядом с ним увидели нашу тридцатьчетверку.
На шум подъехавших машин из темноты вышел танкист. Разглядев мои погоны, четко доложил:
— Гвардии старшина… (Фамилию я не помню.) Отказал двигатель. Стою с двадцати одного ноль-ноль. Ожидаю рассвета, чтобы отремонтироваться.
Мы разместились в хате и прилегли на несколько часов.
Проснулись около четырех. Светало. С улицы доносилось металлическое постукивание. Это танкист чинил свою машину.
Услыхав, что мы проснулись, в хату вошел Коновалов. Его плотная, широкоплечая фигура на миг заслонила низкий дверной проем. Очень довольный, как и все мы, нашим вчерашним успехом, великолепной погодой и самим собой (еще бы, встал раньше всех, вскипятил самовар, соорудил из обломков кирпича очаг во дворе и уже начал варить суп), Коновалов улыбался всем своим широким румяным лицом.
— Через полчаса обед будет готов по всей форме, — сияя, доложил он.
— Ну вот! — сказал, потягиваясь, Михаил Михайлович Вавилов. — Нашел чем обрадовать: через полчаса. А есть-пить сейчас хочется. Вчера-то ведь совсем не ели. Да и наступление скоро.
— Действительно, — поддержал полковник Бельский. — Давай пока хоть что-нибудь. Суп мы уж потом поедим.
— Может, у тебя самовар готов? — с надеждой спросил я.
— «Может», — обиделся повар. — Вы уж скажете, товарищ генерал! Да самовар у меня вообще всегда готов.
Смеясь и переговариваясь, мы умылись во дворе и сели за стол. Он стоял у стены, между окнами, и Коновалов успел открыть и расставить на нем консервные банки, нарезать хлеб и разлить по стаканам чай.
— Ишь ты! — рассматривая на свет стакан с хорошо заваренным чаем, сказал Михаил Михайлович. — Стакан! И как ты их не разобьешь, когда возишь?
В это время раздался приближающийся шум мотора, потом — визг тормозов. Какая-то машина остановилась у нашей хаты. Тут же в дверях показался начальник продовольственною снабжения дивизии майор Зернов.
— Завтракаете? — улыбаясь, спросил он. — Вот и хорошо! Значит, есть чем завтракать. А я, признаться, всю ночь гонюсь за полкачуга, чтобы проверить, как идет снабжение, успевают ли подвозить продукты. Голод-то, ведь он не тетка!