— Нет, все эти вещи ничего не значат. Может быть, был рисунок пастелью или дневник Грейс?
— Никакого дневника не было. А это, — Кейт указала на папку с разрозненными акварелями, — единственные художественные вещи.
— А коробка с драгоценностями?
— Увы…
Мерри раздраженно посмотрела на нее, словно подозревала, что Кейт что-то утаила.
— Я знаю, что вы очень бедны. Грейс мне все рассказала. Кейт, собиравшаяся встать, замерла.
— Я не стала бы вас винить, если бы вы утаили что-то для себя. Вы этого заслуживаете, ведь вы единственная родственница Грейс. Но уверяю, что бы это ни было, для меня это значит гораздо больше, и я бы охотно вам заплатила.
— Ваши предположения беспочвенны.
Услышав холодный голос Кейт, Мерри умоляюще протянула к ней руки:
— Я вас обидела?
— Вы, кажется, удивлены, — ледяным тоном проговорила Кейт. — Возможно, вы привыкли к обвинениям в воровстве, меня же они обескураживают.
Мерри мучительно покраснела.
— Конечно, я не привыкла. — Губы ее задрожали. — Я так скучаю по ней. — В ее искренности не было никаких сомнений. — Она ушла, а я осталась.
Девушка не могла бы сказать ничего лучшего, чтобы вызвать сочувствие Кейт.
— Я понимаю, — сказала она, подходя к Мерри с протянутой рукой.
— Нет! — воскликнула та, отступая. — Вы не можете этого понять!
Кейт не обиделась. Она заметила, что настроение у этой девицы меняется постоянно: то она кажется растерянной и ранимой, то вдруг становится жесткой и агрессивной. Мерри очень напоминала Кейт, какой она была в тот год, когда потеряла и мужа, и отца.
Мерри хлопнула себя по щекам.
— Если бы я только могла прочесть ее последние слова! Узнать, думала ли она обо мне вообще!
— Вы уверены, что это вас утешило бы? — осторожно спросила Кейт.
— Наверное, от этого мне стало бы еще хуже, — прошептала Мерри, ломая руки. — Но мне необходимо знать, была ли она счастлива перед смертью. Вот это было бы утешением.
Между ними явно существовала некая связь. Обе потеряли дорогих людей, претерпевших насильственную преждевременную смерть. Если Грейс стала жертвой преступления, отец Кейт пошел на смерть добровольно. Вроде бы какая разница? Но все же разница была. И Кейт тоже хотелось бы знать, какое настроение было у отца перед смертью. Испытывал ли он себя таким образом, или его смерть произошла по воле обстоятельств, как утверждал Кит?
Жаль, что отец не оставил предсмертной записки, которая могла бы успокоить его семью. Им было бы легче, знай они, что он думал о них с радостью и, быть может, гордостью перед смертью. Но ее отец никогда не любил писать письма, а значит, она никогда ничего не узнает.