Она подчинилась, хотя рука, которую он все еще не отпускал, напряженно сжалась в кулачок, а во взгляде обращенных к нему глаз чувствовались и нетерпение, и настороженность.
Его желание достигло апогея, но он был полон решимости сделать так, как она того пожелает.
– Отпусти меня, – вдруг прошептала она. Вот, значит, как. Он не мог отказать ей, хотя больше всего на свете ему хотелось приласкать ее, овладеть ею, поиграть с ее телом, напиться допьяна всей этой сладостной женственностью, потеряться в ее блестящих кудряшках, оказаться в западне ее душистой шелковистой плоти. Но он выпрямился и отпустил ее запястье. Она нерешительно подняла руку и прикоснулась кончиками пальцев к шраму возле его губ. – Я никуда не уйду. Я твоя добровольная пленница. Разве ты не видишь? Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, Дэнд. Именно ты.
– Лотти, – только и смог он произнести. Он почти грубо схватил ее в объятия и поцеловал, запустив руки в густые волосы. Он сгорал от нетерпения получить то, что она могла ему дать. Перекатился на спину и притянул ее к себе так, что она оказалась распростертой на его теле. Одна его рука скользнула вниз по спине, другой рукой он обхватил ее затылок и впился в губы крепким поцелуем.
Его охватило лихорадочное желание овладеть ею немедленно. Он схватил ее за плечи, перевернул на спину и, прежде чем снова завладеть губами, издававшими, к его радости, чуть слышные нетерпеливые стоны, покрыл торопливыми поцелуями виски, веки, щеки и горло, мочки ушей и кончик подбородка. Его благие намерения делать все не спеша испарились, уступив место страстному желанию. Он хотел обнажить грудь, потянул вниз ворот и услышал треск рвущегося по швам платья. В тусклом свете обнажилась ее грудь – мягкие холмики с розовыми вершинами.
Он приподнял ее, взяв за талию, и прикоснулся губами к соску, почувствовав, как прикосновение отозвалось сладкой и острой болью в паху. Он уложил ее поудобнее, приспосабливаясь к ее телу, и услышал, как она что-то пробормотала, но благодарила ли она его или проклинала – этого он так и не понял.
– Ты должна хотеть меня, – грубо сказал он. – Желать меня.
Она отреагировала так, как будто этими словами он дал ей разрешение, которого она только и ждала. Она сорвала с его плеч рубашку, и на пол посыпались оторванные пуговицы. Ее пальцы немедленно нащупали проклятый шрам на его груди. Он остро почувствовал тот момент, когда она вздрогнула и отпрянула, поняв, что это такое. Скрипнув зубами, он приподнялся, подставляя тусклому свету свое тело и позволяя ей разглядеть клеймо. И замер в ожидании.