— Вы просто готовите прут на свою собственную спину, мисс Фанни, — сказала она. Она быстро оглянулась, чтобы убедиться, что никто больше не сможет ее услышать, и добавила: — Вы знаете, каково это — всю свою жизнь быть на побегушках у мисс Амелии, а теперь быть привязанной к детской, вместо того, чтобы жить собственной жизнью. Вся эта чепуха о том, что вы не сможете найти мужа… Стоит только посмотреть, как этот джентльмен из Китая потерял из-за вас голову, так почему же другие не могут? Вы должны подумать о собственных детях, мисс Фанни.
— Благослови вас бог, Ханна. Я не знаю, почему я беспокоюсь за Нолли, когда вы здесь. Если только она снова чего-нибудь испугается…
— Ах, все это воображение! — оживленно сказала Ханна. — Жаль, что она вообще слышала эту старую историю о птице в дымоходе. Я знаю, для ребенка это может быть страшно. Когда вы сами были маленькой, вам она тоже казалась страшной. Но если вы спросите меня, мисс Фанни, мисс Нолли выдумывает половину своих страхов. — Ханна мудро покачала седой головой. — Она видит, что из-за них ей уделяют столько внимания.
— Возможно, вы правы, Ханна. По крайней мере, по какой-то причине она убеждена, что я глупая. Возможно, причина именно в этом.
Фанни так хотелось поверить в это, что она позволила себе успокоиться. С детьми не может ничего случиться за три дня. Дора будет спать с ними в детской. Ханна всегда будет рядом.
Однако ближе к вечеру в день накануне ее отъезда все изменилось. Нолли и Маркус, как обычно, пошли в комнату леди Арабеллы, Нолли — чтобы работать над таинственным подарком ко дню рождения, а Маркус — чтобы поиграть с какой-нибудь чудесной вещицей, которую могла всегда отыскать леди Арабелла.
Через несколько минут там раздались пронзительные крики.
Когда Фанни ворвалась в комнату, было трудно получить от кого-нибудь вразумительный рассказ. Леди Арабелла еще только ковыляла со своими палками из спальни, лампы не были зажжены, и в загроможденной гостиной с ее набором мебели и безделушек стоял полумрак. Нолли стояла посреди комнаты, крича с ужасающей регулярностью. Ее фигура была неподвижна. Как в тот день на озере, она очевидно была не в состоянии сказать, что произошло, и это пришлось сделать Маркусу, который тоже заразился страхом и начинал всхлипывать. Запинаясь, он выговорил, что Нолли дотронулась до птицы.
— Какой птицы? — настойчиво спросила Фанни. Маркус показал на пустую клетку. — Там.
Леди Арабелла зашаркала вперед.
— Там нет никакой птицы. Эта клетка стоит пустая несколько месяцев. Разве я не рассказывала вам о своем попугае? Он умер… но, боже мой, Фанни! Посмотрите! Там действительно птица.