— Значит, вы считаете, что Джэпп даром потратил время.
— Нисколько, так как найденные им улики подтвердили мою версию. Но я бы потратил зря время, если б туда поехал. То же самое происходит и с экспертами. Вспомните дело Кавендишей. Во время допроса, который вел прокурор, была установлена идентичность почерков, а защита цеплялась за показания, указывающие на несовпадения. Все это делалось на строго юридической основе. А результат? Тот, который мы знали с самого начала, то есть, что сличаемый почерк был очень похож на почерк Джона Кавендиша. И перед логическим мышлением встает вопрос: «Почему?» Потому ли, что это действительно его почерк? Или кто-то хотел внушить нам это? Я ответил, мой друг, и ответил правильно.
Вот так эффектно Пуаро заставил меня замолчать, хотя и не убедил, и откинулся на спинку кресла с довольным видом.
Я хорошо знал, что на борту парохода лучше не расстраивать моего друга, и отошел. Во время поездки погода была роскошной, море гладкое, как зеркало. Поэтому я не был удивлен, услышав, что метод Лавержье еще раз оправдал свою репутацию, когда во время высадки в Кале улыбающийся Пуаро подошел ко мне. Но здесь нас ждало разочарование: автомобиль не приехал встретить нас.
Пуаро высказал предположение, что его телеграмма задержалась в пути.
— Поскольку у нас есть карт-бланш, мы наймем машину, — произнес он не унывая.
Через несколько минут мы выехали в направлении Мерлинвиля. Нас со, скрипом покачивало в самой старой развалине из всех автомобилей, предлагавшихся когда-либо для найма.
Мое настроение было прекрасным.
— Какой дивный воздух! — воскликнул я. — Это путешествие обещает быть приятным.
— Для вас — да. А мне предстоит поработать. О прелестях поездки поговорим в конце нашего путешествия.
— Ба! — продолжал я жизнерадостно. — Вы все раскроете, обеспечите безопасность мистеру Рено, выследите злодеев, и все закончится в сиянии славы!
— Вы оптимистичны, мой друг.
— Да, я абсолютно уверен в успехе. Разве не вы являетесь непревзойденным Эркюлем Пуаро?
Но мой друг не попался на эту удочку. Он наблюдал за мной с серьезным видом.
— У вас настроение, которое шотландцы называют «фей», Гастингс. Оно предшествует катастрофе.
— Чепуха. Жаль, что вы не разделяете моих чувств.
— Напротив, я чувствую страх.
— Чего же вы боитесь?
— Я не знаю. Но у меня предчувствие какой-то беды. Он говорил так серьезно, что я непроизвольно поддался его настроению.
— У меня такое ощущение, — сказал он медленно, — что это будет сложное дело, длинная, темная история, которую не легко будет распутать.