– Милая, – сказала мать, сидевшая напротив нее, – тебе не нравится пудинг?
Очнувшись от глубоких раздумий, Джулиана поняла, что вот уже несколько секунд держит у рта ложку со сливовым пудингом. Она быстро опустила ложку.
– Боюсь, в данный момент мои мысли заняты другим. – Она повернулась к отцу, не зная, как признаться, что хочет выйти замуж за человека, которого он выбрал ей в мужья. – Папа, я понимаю, сегодня Рождество, но я должна… то есть я думаю, что выбрала свой жизненный путь, и мне хотелось бы сегодня уладить все вопросы, связанные с этим.
– И ты не пожалеешь? – мягко спросил он.
– Никогда.
Она кивнула, лучась счастьем.
– Тогда ты должна идти. Джулиана заколебалась:
– Ты же понимаешь, я все равно бы пошла, даже если бы ты был против.
– Да, – сказал он, всем своим видом выражая согласие. – Ты сама должна сделать выбор. Я просто хотел благословить тебя.
– Даже не зная, каковы мои намерения?
– Ты сделаешь то, что считаешь правильным, в этом я тебе доверяю.
– Спасибо.
Ее голос дрогнул, в то время как радость расцвела внутри ее пышным цветом. Широкая улыбка снова озарила ее лицо, и она нагнулась, чтобы поцеловать отца. Папа нерешительно дотронулся до ее плеча и прошептал ей на ухо:
– Будь счастлива.
– Непременно. Я знаю, так и будет.
Она с любовью дотронулась до его бледной щеки и повернулась к матери:
– До свидания, мама. Возможно, я вернусь только к вечеру.
Мать, несмотря на паутинку мелких морщинок вокруг глаз и тридцать лет брака, которые они прожили вместе с папой, рассмеялась, как маленькая девочка.
– Передай от нас Айану сердечный привет. Она никогда не могла обмануть маму. Чувство радости и легкости наполнило Джулиану чем-то настолько возвышенным, что это не поддавалось определению. Она засмеялась в ответ:
– Сразу после того, как передам ему свой.
Мама потянулась, чтобы обнять ее – проявление родственных уз, связывающих мать и дочь, нечто настолько простое и несомненное, что Джулиана почувствовала, как ее сердце екнуло и ему стало тесно в груди от переполнившей его радости.
– Иди, милая, – прошептала мать. – Мы благословляем тебя.
Повернувшись, чтобы уйти, Джулиана чуть не столкнулась с дворецким.
– Миледи, у меня послание для его светлости. Он достаточно хорошо себя чувствует, чтобы прочесть его?
Мама посмотрела на бодрое, но несколько бледное лицо папы. В ее глазах светилась тревога.
– Джеймс?
– Давай сюда, Смайт, – сказал отец.
Пожилой дворецкий, высокий и худой, чем-то напоминающий паука в своей белой накрахмаленной рубашке, пересек комнату и протянул папе записку.
Джулиана стояла рядом, сгорая от любопытства. Конечно же, на Рождество не могло произойти ничего ужасного. Но тогда зачем кому-то понадобилось посылать такое неожиданное письмо в праздник?