В конечном итоге она с соседями рассорились напрочь. Перса похоронили со всеми возможными почестями, несчастного кобеля, несмотря на родословную, отправили в собачий питомник к дворнягам (соседи здраво рассудили, что негоже накалять обстановку до предела), а воспрянувший духом майор втихомолку протоптал дорожку к вольеру, где содержался этот негодяй и таскал ему разные собачьи вкусности, пока пса не забрали добрые люди.
С той поры в квартире Чистяковых живность не водилась. Эмма даже сбагрила кому-то совсем безобидную черепаху, проживавшую в семье неизвестно с каких пор. А подаренных на день рождения кем-то из приятельниц волнистых попугайчиков (чтобы они хоть как-то подсластили ей горечь от утраты кота и отвлекли от мрачных мыслей) она с иезуитской мстительностью передарила ребенку подруги, подбивавшей клинья к Артему. Подруга страдала манией чистоплюйства, и мусор, который птички роняли из клетки на пол, доводил ее до бешенства…
Черный бродяга не зря торчал под дверью квартиры Фигаря. В этом Артем был уверен на все сто процентов. Он явно что-то учуял. И майору, хорошо знакомому с кошачьими повадками, это очень не понравилось.
Звонок молчал. Не откликнулся никто и на стук. Тогда майор, нимало не колеблясь, решительно позвонил в квартиру соседей Фигаря.
Дверь отворилась сразу. Мужик, появившийся на пороге, доверия не внушал. Он был похож на большую жабу. Его огромный – от уха до уха – тонкогубый рот смахивал на почтовый ящик. Возле левого уха мужика торчала волосатая бородавка, а на удивление длинные и даже изящные пальцы с хорошо ухоженными ногтями суетливо шевелились, как ожившие макароны. Он был одет в стоптанные шлепанцы, полосатые пижамные брюки – раритет времен застоя – и застиранную, но достаточно чистую майку. Видимо, этот страшила подсматривал за майором в дверной глазок.
– Здравствуйте, гражданин начальник! Какими судьбами?
Елейный голос оживил в памяти не очень приятные воспоминания.
– Неужто Чнырь?[8] – Артем произнес последнее слово не без ехидства.
– Гражданин начальник… – В голосе неприятного типа прозвучала укоризна. – С прошлым я завязал. Меня кличут Иваном Семеновичем. Это я на случай, если вы забыли.
Нет, майор Чныря не забыл. В свое время молодой опер немало попортил себе крови, разбираясь с этим пронырой. Несмотря на рабоче-крестьянскую внешность, сосед Фигаря был большим хитрецом. И сукиным сыном.
– Тебя, Федякин, забыть трудно. Неужто и впрямь перековался?
– Как вам сказать…
– Лучше говори честно.
– Два года назад я откинулся по амнистии и теперь работаю… – Федякин немного замялся, но все-таки продолжил: – В казино.