– Да, шлет… – буркнул старлей. – Вернее, послал. И меня, и всю нашу контору куда подальше. По-моему, он просто пьян, как свинья.
– С утра!? – удивился Артем.
– Ну…
– И кто это? Как его фамилия?
– Какой-то… минуту… – Сипягин опять обратился к списку. – Какой-то Салтыков. Хам и сукин сын.
Майор неожиданно рассмеялся, вспомнив кому из неуправляемой творческой братии, окопавшейся на Троицкой площади, принадлежит столь известная на Руси фамилия.
– Хорошо, что просто Салтыков, а не Салтыков-Щедрин, – проговорил он весело.
– Извините – я сказал не то? – встревожился бедный старлей.
– Все нормально, – успокоил его Артем. – Ладно, ты свободен. Продолжай работать по оперативному плану. Кстати, где капитан Гольцова?
– Сегодня я Гольцову не видел.
– Странно… – Майор задумчиво потеребил правое ухо. – И кабинет, куда ее определили, закрыт.
– Где-то задержалась.
– Похоже, что так. Все, можешь идти. И прошу меня не беспокоить в течение часа.
– Слушаюсь!
Сипягин ушел. Артем, не торопясь, заварил чай – прямо в чашке, "по-московски" – и с удовольствием начал прихлебывать терпкую, обжигающую губы жидкость. Замусоренные мысли очистились и потекли плавно, свободно. Жить стало лучше, веселей, товарищи, вдруг вспомнилось майору изречение "отца народов", которое он выдал в тот самый момент, когда страна захлебывалась в крови репрессий. Да уж, веселей… Артем помрачнел и закурил.
И тут постучали в дверь.
– Входите! – громко и с недовольством сказал майор.
Дверь широко распахнулась, и в кабинет ввалился… художник Салтыков! Он был все такой же лохматый, небритый, как и при первой встрече, и в распахнутой на волосатой груди красной рубахе.
– Вызывали? – спросил он, вызывающе подбоченясь.
– Здравствуйте, Салтыков, – сказал майор, мгновенно избавившись от внезапного раздражения.
Наверное, в его голосе прозвучало чересчур много укоризны, потому что художник смутился и, осторожно прикрыв дверь, ответил:
– Здравствуйте… Извините за столь бесцеремонное вторжение, но ваш сотрудник меня достал. Я ему что, шестерка!? Раскомандовался, как бугор в зоне.
– А вам разве приходилось там бывать?
– К счастью, нет. Но я люблю читать книги на подобные темы. Так сказать, на всякий случай.
– От сумы и тюрьмы?..
– Именно. Не зарекайся. Все ходим под Богом.
– Садитесь… Клим? Я не забыл ваше имя?
– Нет, все верно.
– А вот как вас по батюшке – увы… – Артем развел руками. – На площади вы не изъявили желания представиться по всей форме…
– И сейчас не имею такого намерения, – перебил его Салтыков. – Пора нам стать цивилизованней. От всех этих Иванов Ивановичей, Ипполитов Степановичей и прочая пахнет нафталином. Кондовая Русь должна уйти. Нарождается новое общество, в котором все станут гораздо умней и прагматичней, нежели теперь.