— Конечно. Она очень деловая и умная женщина.
— Я знаю. Это сразу видно. И ее словам вполне можно доверять. Вот это-то меня и печалит. Вы ведь понимаете меня. Вам-то все равно. Вы с самого начала заявили, что вам нужна правда. Вот мы и получили эту правду! Мисс Уильямс совершенно права. Только правда может быть в помощь. Нельзя строить свою жизнь на лжи, я согласна. Моя мать была виновна. Она написала мне это письмо в минуту слабости — ей хотелось меня пощадить. Не мне ее судить. Быть может, на ее месте и я поступила бы так же. Я не знаю, что делает с человеком тюрьма. Я не могу ее винить — если она так отчаянно любила моего отца, она, наверное, была не в силах справиться с собой. Отца своего я тоже не виню. Я понимаю — хотя и не совсем, — что он испытывал. Такой жизнерадостный, он был полон желания обладать всем. Он не мог справиться с собой, таким он был создан. И то, что он был большим художником, многое извиняет.
Лицо у нее пылало, подбородок был упрямо вздернут.
— Значит, вы удовлетворены? — спросил Эркюль Пуаро.
— Удовлетворена? — переспросила Карла Лемаршан, и голос ее дрогнул.
Пуаро наклонился и отечески погладил ее по плечу.
— Послушайте, — начал он, — вы отказываетесь от борьбы как раз в ту самую минуту, когда ее стоит продолжать. В ту минуту, когда я, Эркюль Пуаро, понял наконец, что произошло.
Карла уставилась на него.
— Мисс Уильямс любила мою мать, — сказала она. — Она видела… видела собственными глазами, как моя мать подделывала улики в пользу версии о самоубийстве. Если вы верите тому, что она пишет…
Эркюль Пуаро встал.
— Мадемуазель, именно потому, что Сесили Уильямс утверждает, что видела, как ваша мать делала попытку фальсифицировать отпечатки пальцев Эмиаса Крейла на бутылке из-под пива — на бутылке, обратите внимание! — именно поэтому я и делаю окончательный вывод: ваша мать невиновна!
Он несколько раз кивнул головой и вышел из комнаты, а Карла долго смотрела ему вслед.
Глава II
Пять вопросов Пуаро
I
— Слушаю вас, мсье Пуаро. — В голосе Филипа Блейка слышалось нетерпение.
— Я должен поблагодарить вас за превосходное и ясное изложение событий, имевших отношение к трагедии Крейлов.
Филип Блейк чуть смутился.
— Очень любезно с вашей стороны, — пробормотал он. — Я сам удивился тому, сколько вспомнилось, когда я принялся это записывать.
— Это был исключительно четкий рассказ, но в нем кое-что пропущено, не так ли?
— Пропущено? — нахмурился Филип Блейк.
— Ваше повествование было, скажем так, не совсем откровенным. — В голосе его появилась твердость. — Мне дали знать, мистер Блейк, что, по крайней мере однажды, тем летом видели, как миссис Крейл вышла из вашей комнаты в довольно поздний час.