— Я в этом и не сомневаюсь.
— А я болтал и болтал, довольный, что могу поразить гостей своими знаниями. Слепой и тщеславный дурак. Я рассказал им про кониум. Я даже — сущий идиот! — повел их в библиотеку и прочел отрывок из «Федона»[7], описывающий смерть Сократа. Прекрасное творение — я всегда им восторгался. С тех пор этот отрывок не выходит у меня из головы.
— На бутылке с кониумом нашли отпечатки чьих-нибудь пальцев? — спросил Пуаро.
— Только ее.
— Кэролайн Крейл?
— Да.
— А ваши?
— Нет. Я не брал бутылку в руки. Только показал на нее.
— Но раньше-то вы наверняка брали ее в руки?
— Конечно, но время от времени я вытирал с бутылок пыль. Я не разрешал слугам входить в лабораторию. И дней за четыре-пять до случившегося я протер все бутылки.
— Вы держали лабораторию под замком?
— Постоянно.
— Когда же Кэролайн Крейл отлила кониум из бутылки?
— Она вышла из лаборатории последней, — неохотно ответил Мередит Блейк. — Я помню, мне даже пришлось позвать ее, и она почти выбежала оттуда. Щеки у нее порозовели, глаза расширились, взгляд был возбужденным. О господи, я прямо вижу ее перед собой.
— Довелось ли вам в тот день с ней беседовать? — спросил Пуаро. — Я имею в виду, обсуждали ли вы с ней ее отношения с мужем?
— Впрямую нет, — тихо проговорил Блейк. — Она выглядела, как я уже вам сказал, очень расстроенной. Улучив минуту, когда мы оказались наедине, я спросил у нее: «Что-нибудь случилось, дорогая?» — «Случилось все…» — ответила она. Если бы вы слышали отчаяние, что было в ее голосе. Эти слова следовало понимать буквально, ибо Эмиас Крейл был для Кэролайн всем. «Все кончено, — сказала она. — И меня больше нет, Мередит». А потом засмеялась, обернувшись к остальным, и вдруг ни с того ни с сего сделалась безумно и неестественно веселой.
Эркюль Пуаро медленно кивнул головой. Он почему-то стал похож на китайского мандарина.
— Да. Понятно, как это было…
Мередит Блейк внезапно стукнул по столу кулаком. Он уже не говорил, а почти кричал.
— И вот что я вам скажу, мсье Пуаро. Когда Кэролайн Крейл на суде сказала, что взяла яд для себя, клянусь, она сказала правду! В ту минуту она не думала об убийстве. Клянусь! Эта мысль возникла у нее потом.
— Вы уверены, что она возникла потом? — спросил Эркюль Пуаро.
Блейк уставился на него.
— Извините, я не совсем понял…
— Я спрашиваю вас, — сказал Пуаро, — уверены ли вы в том, что у Кэролайн Крейл вообще возникала мысль об убийстве? Неужто у вас нет ни капли сомнения, что Кэролайн Крейл не совершала умышленного убийства?
Дыхание Мередита Блейка сделалось неровным.