Перейдя мостик через второй канал с поэтическим названием Птичье зеркало, Мари останавливается на площади, где растут платаны. Толстощекие амуры посреди фонтана льют воду из рогов изобилия. Знаменитый своей живописностью квартал невысоких старинных домов, отбрасывающих в воду красные отражения крыш, стиснут со всех сторон и ветшает день ото дня. Это островок прошлого в центре города, дома жмутся к площади, сгрудившись в тени колокольни. Набережная позади общественной уборной и трансформаторной будки, парапет и лестница, спускающаяся к стоячей воде канала, всегда привлекали влюбленных, безразличных ко всему вокруг.
Они совсем такие, какими были Луи и Мари. А какими станут через год, десять, двадцать лет?
Листья на деревьях порыжели, многие уже гниют в бассейне фонтана. Сентябрь на исходе. Влюбленные не разговаривают. Время остановилось для них – для этих парней и девушек в брюках, – двуликий, но вместе с тем и единый образ. Сцепив руки и слив уста, они живут настоящим. И не ощущают ничего, кроме жара от взаимного притяжения тел.
Не надо им шевелиться. Не надо нарушать гармонии. Не надо ни о чем думать. И главное – о завтрашнем дне, о том, что будет и чему уже не бывать. Не надо им знать, что когда-нибудь у него вырастет брюшко, он будет зевать, зевать и уснет, а она разворчится, если ночью…
Пусть эти двое, застывшие здесь у парапета, останутся такими, как толстощекие амуры, которые не ощущают ни въедливой сырости, ни тянущего с моря ветерка, а главное – пусть и не догадываются, что придет время, и он окажется среди мужчин, играющих в шары под прожекторами на площади, а она станет ждать его дома посреди кастрюль с ужином и кашкой для очередного малыша.
– Добрый вечер, Мари!
– Добрый вечер.
– Что ты здесь делаешь? Я не помешаю? Кого-нибудь ждешь?
– Нет…
– А я думала…
– Нет, нет.
– Луи здоров?
– Да. Он дома.
– А-а! Куда ты идешь?
– Куда я иду? За Ивом – он у мамы.
– Погляди-ка на этих двоих. Совсем стыд потеряли. Воображают себе, что они в спальне, честное слово. Вот увидишь…
– Оставь их в покое. Они молодые. Они влюблены. Им не терпится.
– Не терпится… Кстати, Мари, я хотела зайти к тебе, попросить об одной услуге. Но раз я тебя встретила…
– Да?
– В этом году Поль не ходил в лицей.
– Твой сын?
– Да, Поль – мой сын.
– И что?
– Ты дружишь с господином Марфоном.
– С господином Марфоном?
– Не прикидывайся дурочкой, Мари. Ну, господин Марфон, бородатый учитель, Фидель Кастро – его так прозвали ребята.
– А-а, знаю.
– Еще бы ты не знала – ежедневно вместе ездите на пляж.
– С детьми.
– Не могла бы ты замолвить ему словечко за Поля, чтобы его снова приняли…