– Не зная броду, не суйся в воду, – мрачно сказал Владимир Евгеньевич, глядя на свои ноги, обутые в кроссовки. – Давай так: я пойду вперед пешком, а ты поедешь за мной на машине. Все равно узнать глубину воды, не промерив ее, невозможно.
– Это разумно, – согласился Богдан.
Заглушив «УАЗ», полковник ступил в воду, чавкая совершенно мокрыми кроссовками, на которые налипли, казалось, тонны грязи. Овчинников залез в «Крузер» и потихоньку двинулся следом. «УАЗ» полковника остался стоять на берегу.
– Тут всего лишь по колено, – пробормотал полковник, с трудом переставляя ноги, глубоко утопавшие в илистом дне, – но лучше перестраховаться.
Лес, черный и мокрый от дождя, стоял справа и слева сплошной стеной. Запах растительности был тяжелым, чуждым и каким-то южным.
– Прямо-таки экваториальные леса, – сказал Владимир Евгеньевич и оглянулся.
«Крузер» тихонько ехал за ним, урча двигателем и освещая водную поверхность ярким светом ксеноновых фар.
Дорога казалась нормальной – полковник погрузился по колено. Пару раз его ноги упирались в какие-то твердые камни, но на продвижение внедорожника это не оказывало существенного влияния. Через несколько минут «море» закончилось, и автомобиль Богдана выехал на относительно жесткую поверхность из влажной глины.
– Никаких проблем! – крикнул Овчинников в открытое окно внедорожника. – Можно было ехать напрямую. Хотя я согласен, что надо было проверить.
Рязанцев кивнул и быстро пошел назад через огромную лужу. Он был на половине пути, когда ему показалось, что около «УАЗа» кто-то стоит. Полковник присмотрелся, потом замедлил шаг. Справа от его автомобиля во тьме светились два больших глаза. Остановившись, Владимир Евгеньевич вытащил из заднего кармана джинсов пистолет и щелчком взвел курок.
Понимая, что она замерзает, Ева принялась ходить туда и сюда по камере. Карцер был крошечным, и девушке удавалось сделать всего около полудюжины шагов, да и те были маленькими. Вскоре у Ершовой закружилась голова. Тогда девушка принялась делать приседания и отжиматься от пола.
«Володя наверняка уже близко, – думала она, – и он уж точно будет искать меня, пока не найдет».
Ева проверила, насколько плотно держатся в туннелях ее вещи, и немного поправила ремень, который время от времени слегка сдвигали атаки голодных мозгоедов. Через некоторое время девушка устала отжиматься и села на корточки в углу камеры. Ожидание становилось нестерпимым. Через некоторое время в ушах у Ершовой что-то тоненько зазвенело.
– Это из-за полнейшей темноты и тишины, – сказала Ева вслух, чтобы хоть что-то услышать, – скоро у меня начнутся сенсорная депривация и галлюцинации.